И для этого мне нужно было сделать больше, чем пройти. Я должна была быть выдающейся.
Книги Макса, как он, казалось, и подозревал, были бесполезны. Язык был слишком архаичным для меня, чтобы понять, и скорее философским, чем учебным.
Итак, я сделала все, что могла. Я пыталась заставить свое тело физически вернуться в прежнюю форму, вставая на рассвете, чтобы бежать настолько далеко, насколько я могла заставить свои ноги нести меня, напрягая легкие, пока мое дыхание не стало прерывистым. Я была так слаба. Раньше я могла танцевать часами, не позволяя моей кокетливой улыбке дрогнуть. Теперь мое тело истощило часть своих прежних возможностей.
Макс смотрел, как я возвращаюсь, задыхаясь и тяжело дыша, обычно откинувшись на спинку стула с книгой в руках или притаившись среди садов.
— Выглядит тяжело, — замечал он, и я смотрела на него, тяжело дыша и втыкая в волосы еще одну шпильку (поскольку он, к сожалению, был прав насчет длины).
— Было бы не так сложно, если бы я знала, что изучать, — огрызнулась я между вздохами.
— Бегать по кругу, вероятно, не в правилах Ордена.
Я практиковала каждый кусочек магии, который знала. Колдуя, сгибая ветерок вокруг моих рук, высасывая капельки воды из земли. Я даже попытался нарисовать некоторые из этих кругов на земле, подражая тем, что нашла в кабинете Макса. Я не знала, для чего они были предназначены — что, как я полагала, могло закончиться очень плохо, — но для меня они вообще ничего не сделали.
Однажды, когда я копировала то, что должно было быть моим пятнадцатым кругом, Макс встал позади меня и заглянул через мое плечо.
— Хм, — заметил он, наклонив голову, прежде чем уйти.
От одного этого звука мне захотелось разорвать его пополам.
По крайней мере, я что-то делала, в отличие от Макса, который, казалось, был настроен на то, чтобы абсолютно ничего не делать, никогда. В особенно холодный день он вышел на улицу, вздрогнул, посмотрел на небо и заявил:
— Я не создан для этого, — прежде чем вернуться в дом.
Я быстро поняла, что Макс, по-видимому, был «создан» только для исключительно узкого набора сред, температур, действий и взаимодействий.
Я хотела, чтобы Саммерин вернулся. Может быть, я могла бы получить больше помощи от него.
Но шли недели, и были только я и Макс, почти не обращавшие внимания друг на друга. Я никогда не позволяла ему видеть ничего, кроме решительной, непоколебимой уверенности. Но ночью, свернувшись калачиком на своей маленькой кровати в этой смехотворно загроможденной комнате, сон дразнил меня. Каждый раз, закрывая глаза, я видела предательство на умирающем лице Эсмариса. Я видела нежность в прощании Серела, чувствовала его поцелуй на своей щеке. Я слышала голос Нуры, читающей письмо Зерит.