Утро. Он шел в наушниках по пустой улице. Солнце еще не взошло, поэтому дорогу ему освещали высокие попутные фонари. Печальные окна печальных домов, печально глядели ему вслед, будто провожали в последний путь. Старые, дырявые, белые кеды на его ногах, мягко ступали по еще сырому, после рыданий ночных туч, асфальту. Черные длинные джинсы и местами выцветшая от ультрафиолета черная футболка колыхались от каждого шага, как парус. Было прохладно, а так как Он был легко одет, по его телу то и дело пробегали мурашки, образуя гусиную кожу. Но он будто не замечал этого и лениво, но уверенно шагал вперед.
Деревья на темной алее, многоэтажные дома печальных окон, трава, покрытая росой, густые серые тучи, на еще темном небе, и даже единственная, ярко светящая красно-белым светом звезда, которую ученые назвали Марс; никто, никто не знал куда он идет… И сам он тоже…
Музыка в наушниках играла очень громко, но в его голове все равно крепко сидела мысль о самоубийстве. Не смотря на тот хаос, который творился в его мозгу, все его нервы сладко спали на своих местах и поэтому все движения были медленными, кроткими и безмятежными. Но самое жуткое спокойствие было нарисовано на его худом, скулистом лице: необычные, черные, как ночь глаза, расслаблено провожали из поля зрения камушки асфальта разных цветов, форм и размеров. Вдруг он резко остановился и замер. Закрыл глаза, медленно поднял голову, и, устало открыв черные очи, уставился на многоэтажку, которая выделялась среди остальных, своей высоты. Недолго постояв, он снова опустил голову и направился к этой многоэтажке.
Поднимаясь наверх, он встретил бездомного человека, спящего лежа на лестнице. Этот бездомный был одет в черные джинсы, черную, местами выцветшую от ультрафиолета футболку, а на ногах были старые, дырявые, белые кеды. На голове незнакомца был черный капюшон. Он стоял, рассматривая бездомного и думая о чем-то своем. Затем, переступив через спящего пошел вверх по лестнице.
На последнем этаже был железный люк, ведущий на крышу. Он влез по лестнице, толкнул люк, который, будто специально, оказался открыт, и в миг очутился на самом верху этого рокового, в его жизни, многоэтажного дома.
Он прошелся по крыше и сел на краю. На горизонте забегали лучи оранжевого солнца и звезда, недавно ярко светившая на темном небе, стала угасать. Музыка в наушниках играла все так же громко. А мысль о самоубийстве держалась в его голове крепко, и даже постепенно нарастала, будто звезда, угасая, отдает свою энергию во благо этой мысли, оставляя за собой лишь звездную пыль, осадок воспоминаний. Внизу, на улицах города, стали появляться признаки жизни, дающие понять, что это место еще не забыто, еще не мертво. Ведь солнце не обходит этот город стороной, а каждое утро рано встает для его жителей. Люди были, как муравьи в муравейнике, все куда-то торопились, хаотично двигаясь в разных направлениях.
