– Аллегрова вон без микрофона! А тебе микрофон?! Заче-е-ем? Зазвездила уже?! – серчал режиссер.
– Да ничего я не зазвездила! Зритель же все понимает! Если в таком зале артист выступает без микрофона, значит, он просто рот открывает, а не поет. Звук же должен куда-то идти! Ну это же очевидно! Я так не могу. Дайте мне, пожалуйста, микрофон.
Но в этот раз в Останкино микрофоны были, и я пела, но поверх фонограммы. Откуда за мной наблюдала Алла, я не знаю. Но я помнила, что она где-то тут и смотрит на меня.
– Ты ей понравилась. – Тихий вкрадчивый голос прощекотал мое ухо. Я вздрогнула. Это Игорь проявился, как только я спустилась со сцены.
– Кому? Алле? А что она сказала? Она что-нибудь сказала про меня?
– Сказала.
– Ну так что же? Мне так важно это знать. Игорь! Пожалуйста! Что сказала Алла! – гляжу в его добрые глаза и ною. Сердце готово выпрыгнуть из-под блузки с рюшами.
Игорь глянул мне в переносицу как-то странно и проговорил:
– Она сказала: «Хорошая баба!» – и опять тут же испарился, словно мне все это почудилось. Разношерстная толпа артистов, вперемешку звезды и звездочки, гримеры и режиссеры, рабочие сцены и журналисты. Все кружилось, кружилось, кружилось перед глазами, а в ушах пульсировало загадочное: «Хорошая баба».
Глава 10
Однажды был такой разговор, с кем – точно уже не припомню, но речь шла о том, чтобы я придумала себе какую-то историю, сказку, легенду о самой себе. Для журналистов, для пиара. Нечто эдакое…
Не задумываясь я сказала, что мне вполне подходит история Алисы в Стране чудес.
– Собственно, основываясь на этой сказке, можно придумать самую загадочную историю. Как вам идея?! Кстати, в детстве, когда мы отдыхали на море, я чуть не прыгнула в колодец вслед за кроликом, так как была уверена, что туда упал кролик, с которым я любила играть. И это был белый кролик!
Помню взгляд того человека, но не его самого. Вроде бы он еще и крякнул вдобавок. Было бы совсем уместно, если бы он процитировал Булгакова: «Трудный народ эти женщины. Зачем меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот. Он обаятельный».
Вскоре мне стало ясно, что я со своим видением мира, мягко говоря, не вписываюсь в рамки, мне предлагаемые.
Примерно в это же время ко мне прибились два новых товарища. Весьма обаятельные юноши. Они появились из ниоткуда, впрочем, как и исчезли в никуда… Но это позже. А пока они «дружили» со мной, и, что меня искренне удивляло, не проявляя никаких поползновений к ухаживаниям. То есть абсолютно. Насторожило ли меня это? А вот и нет! Напротив! Мне это даже нравилось! Я была очень привлекательной девушкой, даже ангельски прекрасной, хоть и нескромно говорить так о себе, но что уж… Это было – было… И сколько грубых мужских попыток нарушить мою гармонию я жестко пресекала! Это так утомляло. Мне хотелось лишь искреннего умного общения. Говорить о высоком. И вот эти два юноши как раз соответствовали моим ментальным запросам. Им было интересно все, чем увлекалась я. Буддизм, мои рисунки, мой коптский крест, который я носила непрестанно, мои авторские песенки и все, все, все, что я придумывала. Потом выяснилось, что ребята эти учились в Высшей школе КГБ. Один был Сережа с очень твердым скуластым лицом, а вот второго я помню плохо. Наверное, второй учился лучше Сережи.