«Готовность – десять минут!» – доносится голос режиссера.
Ждем.
– Княжинская! Юджин пропал! – спешно подойдя ко мне и выпучив и без того большие глаза, говорит мне Рыбалов.
– То есть как пропал?! Может, он покурить вышел?!
– Нет его там! Я смотрел!
Так! Собрав себя в кулак, помолясь, сказала:
– Сейчас решим. Пошли. Я здесь ищу по темным углам, ты на улице. Без нас не начнут.
Через две минуты Димка подбегает ко мне и говорит:
– Нашел. Но он никакой, Княжинская! Он вообще не в курсе дела! Как он играть будет, непонятно! Наверное, он что-то съел.
– Где он?
– Да на улице он! У входа. То ли спит, то ли без сознания!
Мы переместились мгновенно ко входу в здание. Все-таки телепортация не такая уж и сложная штука, как выяснилось.
Юджин примостился калачиком на газоне. Был он похож на мирно почивающего эмбриона, который застрял в утробе и позабыл, что ему пора родиться. Осталось его «разбудить» и принять роды. На все про все у меня оставалось восемь минут.
Что я сделала, честно сказать, уже и не объясню. Ну, какие-то пассы руками, что-то магическое пришлось срочно вспоминать из прошлых жизней.
Юджин пробудился. Открыл глаза. Лицо его было светло и приветливо. Он улыбнулся, встал передо мной на колени, обхватил ноги мои и, уткнувшись носом в мою красную концертную юбку, благостно промолвил:
– Мама ты наша!
Потом встал, отряхнулся и пошел в студию.
У нас с Рыбаловым произошла секундная немая сцена. Но в такие моменты время замедляет свой ход.
– Что ты сделала?
– Не знаю. Пошли играть.
– Пошли.
В студии мы обнаружили нашего веселого барабанщика, который на виду у потерявших дар речи операторов и осветителей катался, как обезьянка в джунглях, на таких удобных для раскачиваний подвесных штангах и всяческих технических конструкциях.
С тарзаньим воплем, только что вновь родившийся, уже сразу взрослым барабанщиком, наш коллега, увидев меня, тут же спрыгнул со своих импровизированных качелей и покорно взгромоздился на сцену. Юджин был счастлив. Мы почти уже тоже. Что же касается Дмитрия Диброва и всей съемочной команды, я не знаю. Я не спросила.
***
Однажды мы играли на каком-то подмосковном фестивале под открытым небом. Групп собралось множество. Но вот с погодой нам всем сильно не повезло. Сцена, разумеется, была организована под крышей, а публика вся попряталась в импровизированных палатках. И так выходило, что музыканты играют, стараются, а на поляне-то никого и нет. Зрители кучкуются под навесами по краям. Ну обидно же играть без публики.
– Наташ! Примени свое умение. Сделай что-нибудь! – говорит Рыбалов.