Краем глаза мистер Коффин заметил волнение своего молодого спутника. Уильям с опаской озирался по сторонам, хотя в глазах его все еще горел задор.
– Приглянулось ли вам что-нибудь? – учтиво спросил мистер Коффин, указывая рукой на обширное пространство кладбища Уилбери, места, где он занимал свой бессменный пост смотрителя вот уже тридцать шесть лет.
– Что? Ах, да! – Уильям отвлекся от чтения одной из эпитафий, вырезанной на покосившемся надгробном камне. – Знаете, я бы хотел осмотреть все свободные места. Если можно.
Мистер Коффин безразлично кивнул и невозмутимо пошел дальше. Люди часто приходили к нему, желая заранее выбрать место для фамильного склепа или могилы, где бы они могли вечно отдыхать от мелочного, суетного мира. Однако, в основном мистер Коффин, к слову и сам уже седовласый, общался с пожилыми людьми. Для них вопрос жизни и смерти день ото дня становился все более насущным, поэтому они обычно с деловым видом вышагивали между могил, придирчиво осматривая эпитафии своих возможных соседей, выбирая, если возможно, кого-то малоизвестного, дабы приходящие к нему гости не топтали зелень вокруг могилы. Не без раздражения Эрл отметил, что Уильям меньше всего интересуется местом своего будущего погребения. Молодой человек беспрестанно перебегал от могилы к могиле и засыпал смотрителя вопросами.
– Вы только посмотрите! – с восторгом воскликнул он, подбежав к очередному погребению, и вслух прочитал эпитафию. – «Ричард Моллон, родился 1 января 1485 года, скончался 4 июня 1548 года в возрасте 63 лет. Он был тихим, миролюбивым человеком. Его безвременная кончина вызвана дуростью Стива Хилла из Клотертона, который продал ему селитру вместо слабительного, вследствие чего он скончался через три часа после принятия одной дозы». Надпись настоящая?
Уильям зашелся в приступе смеха, восле утвердительного кивка мистера Коффина, но тут же вздрогнул от неожиданного звука и испуганно огляделся.
«До чего впечатлительный юноша», – подумал мистер Коффин.
Тем временем Уильям подскочил к границе кладбища, где почти у самой ограды какой-то крестьянин пас свою корову. Ее появление никак не укладывалось в общий ландшафт места, как выразился Уильям. Он тут же поинтересовался, что здесь делает скот.
– Да, как же? – грубоватым голосом воскликнул пастух, – раз корове дашь кладбищенской травки-то, и молоко слаще прежнего станет.
Восхищение Уильяма сложно было описать словами, а вот пастух, заприметив недовольную мину смотрителя, поспешил ретироваться к выходу и потащил за собой скотину. Мистер Коффин облегченно выдохнул и уже хотел спросить, определился ли Уильям, но юноша снова переключил свое внимание. На этот раз в сторону входа. Там показалась небольшая похоронная процессия. На негнущихся ногах мужчины неуклюже несли тяжелый, грубо вытесанный еловый гроб с белым покрывалом.