Вытянувшись по струнке, стоит стройный юноша, Виктор Стацюра, общий любимец роты, способный художник и ротный запевала. А ведь, кажется, немного лет назад он, ротный, чуть с ума не сошел, услышав летним днем 1944 года душераздирающий крик щупленького, смуглого, похожего на цыганенка Витюши Стацюры. Его ненароком ужалила пчела, когда он в одних трусиках играл в общей куче детворы. Да ведь куда ужалила! Не в лоб или нос, а в самое больное, интимное место мужчины - в яичко, отчего оно распухло и почернело. И пришлось ему, Чичигину, бегом, на руках нести своего семилетнего питомца, зашедшегося в крике от невыносимой боли, в училищную санчасть. А это было расстояние немалое. Иван Иванович даже ходил позади строя, как бы удостоверяясь, тот ли это шкет, белобрысый Гузеев, принесший и ему, ротному, и всем офицерам столько беспокойства и хлопот. А сейчас ишь вымахал, настоящий гренадер!
Не знаю, так ли думал наш ротный или как-то иначе в эти минуты своего неслышного, задумчивого хождения перед замершим строем. Но рота стояла не шелохнувшись, строй еще более подтягивался, становился строже по мере приближения к нам этого человека. И вовсе не потому, что мы боялись укоризненного взгляда своего командира, упрека в нарушении заведенного порядка и дисциплины. Нет! Мы прекрасно понимали его состояние, боясь нарушить ход его мыслей, в которых, очевидно, было и торжество деяний рук его и гордость за нас, его питомцев.
6. Старшины - наши няни
...Не могу не вспомнить добрым словом двух старшин нашей роты - Евгения Петровича Жирнова и совсем еще молодого, тощего и длиннющего Владимира Занина. Они были незаменимыми помощниками наших офицеров-воспитателей. Именно на плечи этих парней легли нелегкие заботы о нашем быте. Это их стараниями наше спальное помещение, шинельная и туалетная комнаты выглядели чисто, вполне уютно, а в спальне сохранялась в большинстве своем сносная комнатная температура. Ну-ка, потаскай на четвертый этаж дрова, чтобы натопить огромную спальню, где вместо половины стекол была фанера! А сколько воды перетаскали они, чтобы наполнить умывальник в две дюжины сосков! Они занимались подгонкой нашего обмундирования, учили нас пришивать вечно отрывающиеся пуговицы, чистить их мелом, чтобы они блестели. Занимались и нашими носовыми платками, и нашими сопливыми носами.
Особенно за сопли доставалось нашему Левушке Козину от старшины Занина, который не выговаривал букву "к". "Суворовец Хозин", - обращался гнусавым голосом Занин к Козину, - "Зайдите хо мне в хаптерку". И наш Левушка понуро плелся в каптерку, чтобы выйти вскоре оттуда с зашитыми за какую-то провинность "харманами". "Суворовец Хозин, носовой платок служит не для того, чтобы чистить им ботинки, а для вашего сопливого носа!".