Битых два часа сидели мы в укромном уголке переполненного народом кассового зала, изнывая от духоты и ожидания, боясь высунуть нос в оживленную толчею улицы. Риск попасть на глаза нашим училищным офицерам был очень велик и мы, прижав уши от страха, тихохонько, как мыши, сидели в своем уголке. Авось пронесет, авось никто не заметит! От нечего делать договорились поочередно считать до тысячи, отмеривая медленно текущие минуты. Собственных часов у нас, по юности лет, еще не было, они тогда считались предметом роскоши. И все же на последнем десятке минут нашего терпеливого бдения мы попались! В кассовый зал вошел офицер-воспитатель нашей роты Георгий Федорович Хованский! Наши сердца провалились в пятки. Заметит или не заметит? Заме-е-тил. Хмуро оглядев длинную очередь к кассе, взгляд Хованского достиг и нас, грешных. Его брови удивленно полезли вверх. "Что вы здесь делаете?" - подойдя к нам, спросил он своим рокочущим баском. "Да вот, пришли посмотреть фильм, в училище посмотреть не удалось, а сегодня идет последний день". .. ."Ну, ну", - буркнул Георгий Федорович и удалился.
"Влипли, - сокрушенно, произнес Витек, - надо же, осталось несколько минут до сеанса и..." .
"Ладно, пойдем в зал", - ответил я хмуро и прошел вперед.
Только мы угнездились на своих местах, опять беда! На два ряда впереди нас стал пробираться к своему месту майор Белобровец, воспитатель из соседней роты.
"Хлопцы, а вы почему здесь? Сегодня же будний день и увольнения в училище нет?" - ехидно улыбаясь, спросил он нас.
Меня такое зло взяло за все неудачи нашего авантюрного предприятия, что, совершенно не задумываясь о последствиях, я нагло ответил Белобровцу: "А мы здесь с нашим офицером-воспитателем Хованским. Только он в последнюю минуту раздумал идти в кино, предоставив возможность нам самим посмотреть этот фильм".
"Ну что ж, смотрите. Фильм такой чудесный. Третий раз смотрю с тем же чувством и переживаниями!" - восторженно воскликнул Белобровец. "Тебе-то что, вольному казаку, - с обидой подумал я, - хоть сто раз смотри в свое удовольствие. А нам придется отдуваться великими неприятностями из-за любви к искусству".
Только мы выбрались из душного зала после сеанса на улицу, услышали позади себя голос Белобровца: "Фу-у, ну и жарища, но кино, какое кино! Да не бегите вы, ребятки, давайте выпьем по стакану ситро, я угощаю, успеете к самоподготовке, время у вас еще есть". Мы обреченно побрели за Белобровцем к ближайшему киоску с газированной водой, с трудом проглотили шипящую жидкость и не спеша пошли к училищу, по пути поприветствовав двух наших офицеров из штаба. Проведя нас через проходную, Белобровец распрощался с нами и пошел по своим делам.