Ее глаза ярко засияли, впустив в себя самое желанное для Вейн, что всегда спасало ее, – неиссякаемую надежду.
Преодолев между нами разделительное расстояние в один шаг, она дотронулась моих плеч своими холодными ручками, подарив долгий поцелуй, неспособный согреть.
Мысли в голове снова перепутались между собой, запутав и мое сознание. Все, что сейчас было мне жизненно необходимо, – удушающий холод, которым Вейн беспристрастно меня заражала.
Последняя искорка тепла, зарывшись в груди, погасла, и я совсем позабыл об истинной красоте жестоких цветов.
Наблюдая за тем, как Вейн кружит под музыку, вновь наполнившую стены поместья, я невольно представляю, как белоснежная ледяная снежника медленно падает на заледеневшую от холода землю, едва касаясь безгрешного чистого ковра, что недавно закрыл собой печальную сырую землю. Ее тоненькие ножки едва касаются каменного пола, легко поднимаются и тут же опускаются на небольшие каблучки черных туфель. Красивое голубое платье мелькает холодным огоньком у меня перед глазами и вмиг затухает, когда Вейн, остановившись, замирает на месте. Томительная красивая музыка льется через край, и все вокруг замирает, в какой-то момент перестает быть живым. Роскошные черные розы, стоящие в высокой прозрачной хрустальной вазе, едва дышат, наполняя атмосферу вокруг себя удивительным запахом, который медленно начинает отравлять каждого, находящегося в поместье.
Тоненькие ручки Вейн касаются моей руки, и чувствую, как холод горячо обжигает меня. Отцовский серебряный перстень с расколотым черным камнем гордо и как-то безутешно красуется на моем большом пальце, и я непонимающе смотрю на Вейн, которая мне улыбается.
– Ты должен носить его всегда. Чарлз очень бы хотел этого, ты же знаешь, – сказала она, проведя своим пальчиком по расколотому камню.
– Я не могу носить его, Вейн. – Я поспешил снять его, но она остановила меня, легко отдернув руку. – Этот перстень всегда принадлежал Чарлзу, был его неотъемлемой частью, и я не могу…
– Это не кража, Энгис, а всего лишь унаследование наследником семейной реликвии. Теперь этот перстень твой.
Я ненароком бросил взгляд на расколотый камень, в котором некогда хранилась душа моего отца.
Вейн всячески настаивала на том, чтобы я оставил его себе, по праву считая своей вещью, но что-то внутри меня было против, выстраивая самые разнообразные доводы, утверждающие, что я никогда не должен даже прикасаться к тому, что некогда принадлежало Чарлзу. Однако она была очень настойчива, и в этом сражении я снова проиграл, даже не поняв, когда началась игра.