Существует масса обстоятельств. Масса деловых соображений. Со стороны не понять, хотя мы в них рыбой в воде, но, если подробно описать, запутаешься. Да, и не стоит. А потому – главное, что мы на плаву и не тонем, а чего это стоит нам, скажется на здоровье. В конце концов здоровье покажет своё. В молодости об издержках не думаешь. Словно этом отношении – Крезы мы и всё нам по фигу.
Для меня в ЦУПе свои мелкие нюансы. Неприятна коллизия из-за руководителя полётами. Воробьев для меня персона нон грата с симптомами тиранства. Рыцарь ордена «дал-взял», его почётный эмиссар и член с послеполётной метаморфозой тираннозавра.
Человек он дальнего прицела. Слетав, разом начал восхождение. В руководстве управления полётом на наших глазах сменилось три поколения. Первый руководитель – Елисеев был старой школы и не смешивал работу с отношениями, Второму – Рюмину вообще отношения были «до лампочки». А у третьего, видно так родословная сказывалась, и он начал расставлять преданных. Самому ему, кажется, поначалу временами становилось неловко. При появлении в ЦУПе прежних знакомых он морщился. Попутно пытался показать, кто в ЦУПе хозяин. Ему, как дважды Герою, поставлен на родине памятник, и он начал бронзоветь.
Тираны вовсе не безвредны и жаждут остаться при всём. Беда ещё в том, что плодят себе подобных, а то и создают школы. Такой же посредственности. Снижают планку и фирмы, и нации. Опасность всеобщая налицо и требуется пестицид. Не стоит их жалеть. Искоренять, выпалывать, пока не заросли полностью. Мне совестно, что я это понимаю и бездействую. Нет оправдания тому. Закрываю глаза, откладываю на потом, по сути «в никогда». Так, что встреча с ним станет мне укором. Не светит встреча приятным, мягко говоря, но иду. И сюрприз. Господи, можно спокойно вздохнуть. Сегодня нет его в ЦУПе и его отсутствие в зале управления полётом подарком судьбы для меня.
Новоиспечённый руководитель полётов Владимир Воробьев был в это время на подъезде. Последнее время ему приходилось часто делать вид, сдерживаться, надевать маску. В этот момент он был предельно раздражён, хотя голоса не повышал. Когда он как обычно въехал на территорию и запарковался с внутренней стороны у здания ЦУПа, он выйдя придирчиво посмотрел на своё недавнее приобретение – Бентли. В глаза бросалось помятое крыло и неприкрытою раной царапины. Дорогая игрушка красавица машина, которой он заслуженно гордился, выглядела металлоломом на стоянке ГАИ. В таком виде ему пришлось ехать по Москве и полчаса по Ярославскому шоссе от Северянинского моста, где вчера после службы и случилось событие, о чем он не мог теперь, не морщась, вспоминать.