Первой не выдержала Лидия Фёдоровна.
– Какое безобразие. Некогда мне заниматься этой чепухой. Не буду я ждать. Давайте, подпишу и гори оно синим пламенем…
Она имела ввиду протокол. Расписалась на чистом листе и ушла, и остались мы с великаншей вдвоём. Режимщик нагло задерживался. Заглянула секретарша и сообщила, что сотрудник первого отдела задерживается и можете начинать без него. Он позже подпишет заключение. Подождали ещё и наше терпение начинает иссякать. Встаём и ходим по кабинету, останавливаясь у окна.
– А что если этот мерзкий тип вообще не придёт или ожидать его придётся день и ночь…
– И ещё день и ночь…
– И ещё…
Мои глаза на уровне её груди. У неё красивая грудь. Лучше с ней разговаривать сидя.
– А что, если… – начинаю я и она с полуслова понимает меня, – если…
– Я думаю да…
– Нет, я…
– Понимаю.
– Я только хотел предложить…
Она выходит в секретарскую, спрашивает:
– Есть у вас поднос?
– Блюдо…Меджиеи?
– На чём вы носите МихВасу чай… и спички.
– Нет, спичек нет. Есть зажигалка.
Представляю как секретарь заносит МихВасу чай. Обязательно в подстаканниках. МихВас непременно любитель старины. Он немного чудной. Это его данность. Он герой и лауреат и всё такое прочее, а пришедшего способен заговорить. Насмерть. Придумывали способы спасения. Звали к междугороднему телефону.
Неважные записи. Но их при желании можно истолковать, представить особым секретным материалом для передачи кому-то и куда-то. По-своему истолковать. «Зачем делать записи в неоформленных бумагах и дома? Не затем ли, чтобы их куда-нибудь передать?» Так рассуждая, легко зайти в непроходимые дебри. Мало не покажется. Способно отразится на семье.
По обоюдному согласию мы на подносе сжигаем бумаги, и они на нём теперь кучкой пепла, рядом с протоколом
Такое пришедшему, наконец, режимщику не могло понравиться.
– Да, вы… Да, я…Это нарушение… Не соображаете?
– Будете подписывать протокол.? Остальные подписали.
– За это ответите… Кто из вас решил?
– Решила комиссия.
– Вижу не соображаете…Да если я… Так я вам и поверил…
– Ваше право. Есть акт. Подписывайте. Нечего тянуть кота за хвост. Не хватает только вашей подписи…
И он подписывает. Он – последний, как принято выражаться у суеверных космонавтов крайний. А что остаётся ему, хотя не ясно чем дело закончится? Режимщики – особый народ.
Инцидент завершается бескровно, хотя и в нарушении порядка, но, в общем и целом, можно сказать, обошлось.
С тех пор мы с великаншей испытываем друг к другу симпатию. Киваем при встрече, вспоминая шутим:
– А что, если я не подпишу?
– Заставим.
– Настаиваете? Да, вы в своём ли уме?