– Э-э-э-э-ййй, Молбаши!*
Крик полетел к подступающим с противоположной стороны ущельям, закрутился где-то в невидимых складках гор, распугивая каменных куропаток, и вернулся обратно, низко летя над водой и вздымая мелкую рябь. На какое-то мгновение все замерло вновь, как перед грозой, а затем поверхность озера у черной скалы сморщилась и затрещала раздавленным стеклом. В следующую минуту из глубины вод, поднимая фонтаны брызг, на скалу выскочила лошадь. Кажется, я ее узнал – эту почти что пони, низкорослую, с непропорционально огромной головой, хотя она и не стояла на месте, а гарцевала, отряхиваясь и оглашая окрестности призывным ржанием. Они явно были хорошо знакомы – эта таинственная лошадь, бьющая копытами скалу, и Зуддивай, который, вопреки своей молчаливости в этом путешествии, громко и радостно повторял:
– Молбаши!
PS. По дороге в Ташкент, откуда мне предстояло вылететь в Москву, я все же задержался в одном из областных центров Ферганской долины – Андижане – славящемся библиотекой имени Бабура. Конечно же, меня интересовали книги с описанием среднеазиатского похода Александра Македонского, в ходе которого он остался без любимого Буцефала, служившего ему верой и правдой 25 лет. Каково же было мое удивление, когда я прочел, что Буцефал пал не в Средней Азии, а в Индии, в знаменитой «слоновьей» битве Македонского с Пором на реке Гидасп. Правда, история умалчивает о том, как поступил полководец с «телом» своего Быкоголового. Мне же было не с руки вносить какие-то собственные коррективы. Я просто вспомнил того воина, повернувшего в мою сторону копье на туманном берегу Сагди-Ункура, когда я вздумал увязаться за войском. Вспомнил и решил: с вечностью должна разбираться сама вечность, даже если у нее и обнаружились человеческие и до боли знакомые черты лица. Нам в эту епархию лучше не вторгаться.
__________________________________________________________________*Молбаши (тюрк.) – быкоголовый, или буцефал (греч).
impossibilium
"Брачующиеся утки редко
подпускают к себе особей из другой стаи"
В последнее время, дорогие друзья, я просыпаюсь по ночам от того, что у меня вроде как останавливается дыхание. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, прислушиваясь к себе, но мне удается заполучить лишь крохотную порцию воздуха, которой, впрочем, хватает, чтобы не умереть. Что самое интересное – абсолютно нет страха вот так, бесславно, отдать концы от асфиксии в собственной постели.
Я просто закрываю глаза, мысленно проваливаясь в коридоры своего времени. И надо же – они выводят меня в некие пространства. Наверное, – памяти, в которых ко мне возвращается не только нормальное дыхание, но и невероятное ощущение свежести, как после дождя.