– Адольф, я пришла! – крикнула Ольга, скидывая сандалии почти в полной темноте.
Адольфом звали попугая породы корелла. На голос хозяйки он покачал желтой головой, щёлкнул клювом и запрыгнул на перекладину. Птица жила с девушкой уже больше пяти лет – подарил на Новый год тогдашний бойфренд. Долгое время Ольге, привыкшей к классическим ярким попугаям с картинок, казался чужим и сероватый цвет тельца Адольфа, и крупные для ее понимания такой птицы размеры. Ее питомец достигал в длину почти тридцать три сантиметра вместе с хвостом, которым он сейчас покачивал над поилкой, видимо, ожидая, пока откроют клетку.
– Летать будешь? – спросила Ольга и открыла дверцу. Попугай немного подумал и перебрал лапами по перекладине.
– А мне какую-то ерунду прислали, – продолжила она, и показала Адольфу конверт. – Как думаешь, вскрывать?
Попугай издал какой-то тихий клекот. Эта порода легко обучалась говорить, но, как Ольга признавалась самой себе, у нее не было терпения, ни желания обучать своего пернатого питомца, поэтому она довольствовалась только общением с птицей и ее привязанностью к самой себе.
Девушка задернула шторы. Солнце начинало заползать в ее скромную "однушку" и в это время суток летом оно всегда нагревало стоящий на столе ноутбук. Большой диван, заменяющий кровать, кресло, тумбочка, шкаф-купе и письменный стол – вот и вся, по большому счету, обстановка ее жилища. Адольф вылетел из клетки, сделал круг по комнате и сел на тумбочку рядом со странным конвертом.
Ольга обернулась
– Да. Ты прав. Давай, уже откроем и посмотрим, что там. Если меня пришибет бомбой, то и думать об ужине не придется. И вообще, Адольф, у меня же день рождения. Грустный праздник. Закажу себе пиццу…
Она села в кресло и потерла ладонями друг о дружку, потом взяла странное послание и резким жестом надорвала край конверта. Пауза. Ничего не произошло. Попугай перебрал когтистыми лапами по столу и пару раз моргнул. В комнате не появилось подозрительных запахов или звуков. Ольга сглотнула слюну и до конца вскрыла конверт. Потом потрясла им над столом.
На столешницу бесшумно выскользнул тонкий лист бумаги, чуть порыжевший от времени, с неровными краями и коряво нацарапанными строчками "Её Императорское Высочество Великая княжна Ольга Николаевна Романова". И даты "3 ноября 1895 – 17 июля 1918".
Ольга стиснула зубы от раздражения и захватила носом воздух, потом медленно перевернула бумагу. Так и есть – изображение молодой девушки, сидящей у стола с книгой на коленях. Она смотрела на свою полную тезку с чуть снисходительной улыбкой, подпирая голову рукой. Ольга повела челюстью и чуть подалась вперед, что придало ей угрожающий вид.