Днём в среду я пришла с танцевальных занятий и смотрела в учебник по истории. Именно смотрела. А буквы плыли под бабушкины рассказы о работе в ателье в начале 60х; я уже сама могла продолжать любую заводскую историю, но старательно делала вид, что слушаю. Раздался звук телефона:
– Привет, пошли на хату, тип тот опять звонил! – я слышала как Лиза параллельно надувает пузырь из жвачки и чавкает с упоением.
– Придёт?!
– Да, всё по старой схеме, надо туда чистое отнести, мы ж так и не убрали.
Я что-то невразумительное напела своей Ба, благо у меня имелась младшая сестра, которая непреднамеренно, но очень вовремя, смещала фокус на себя. Я плелась вдоль остановок и размышляла о том, что, возможно, сейчас я увижу “следы” прошлой встречи.
Мы поднялись наверх, перестелили кровать, заменили полотенца. Квартира молчала. На кухне никто не заваривал чай, в ванной стояла всё та же ранее нами принесённая банка мыла и никем не пахло. Я даже расстроилась.
Спустившись в “колодец”, Лиза села на брусья и завела:
– Хочу камеру. Фотографом буду. Всё, никаких больше обжираловок. С сегодняшнего дня начинаю копить.
Подобные заявления я слышала неоднократно: дизайнер, мастер по ресницам, диетолог… Меня не интересовал “пир горой” на вырученные деньги, но я хотела больше знать “о них”. Через час он позвонил. Сегодня было много светлее и теплее, и шансы разузнать детали возрастали в разы. Он подошёл к Лизе в тонкой оранжевой куртке (так себе цвет для того, кто хочет остаться незамеченным), в кроссовках, улыбающийся, но неспокойный. На другом конце двора стояла женщина, из-за расстояния был виден лишь стройный силуэт и что-то в руках, похожее на синюю тряпку. Он открыл ей дверь и они скрылись. А мы остались висеть.
Лиза подчёркивала свою незаинтересованность происходящим. “Деньги не пахнут!” – восклицал без пяти минут известнейший фотограф современности.
Через два часа уже стемнело. Мама обрывала мне телефон, я в четвёртый раз утверждала, что буду через 15 минут. Они вышли и растворились “по брегетам чужим”. Даже в разные стороны разошлись. Мне было так странно, что он её не проводил.
– Давай поднимемся сейчас! – взмолила я.
– Я ещё уроки не делала – Лиза хотела, чтоб её уговаривали.
– Всё дам списать! – я со своей успеваемостью могла договориться с любым одноклассником.
Мы бросились наверх, открыли квартиру, включили свет. Кровать была слегка измята, что неудивительно, даже сидеть больше негде.
Полотенца лежали умеренно влажными, будто просто о них вытирали руки и никаких улик в ведре. Только на подоконнике – вялая, мятая ветка сирени, схватив которую в качестве микрофона, Лиза заголосила: