А ведь Вицин, судя по этому фильму, очень ответственно относится к своим словам, это видно по другому его уточнению. Например, когда женщина-физик сказала ему: «Ну, вы же сами сказали, что это глупый вопрос» (про скорость пассажира в вагоне), то Вицин уточнил: «Я сказал: “Нелепый”». Разница действительно есть: этот вопрос сам по себе вовсе не глупый, если его задавать школьникам, но он был задан взрослым людям, а это нелепо и даже оскорбительно. И, характеризуя этот вопрос как «нелепый», Вицин завуалированно намекает, что не стоит считать их, артистов, совсем уж дураками.
И далее, на вопрос «Очевидно, в каждой точке пространства есть собственный верх. Верно?», он отвечает не «Да», не «Нет», а «Пожалуйста». Уклончивый ответ, и даже немного странный: что «пожалуйста»? Похоже, здесь примерно такой подтекст: «Я не согласен, но если тебе хочется говорить именно так, – пожалуйста, а я в это встревать не хочу». (Действительно, не в каждой точке пространства, а каждой точке земной поверхности, но если начать уточнять, то можно «нарваться» на очередной поток слов.) И далее, когда женщина-физик после очередного объяснения, задаёт вопрос: «Вы не согласны?», Вицин с какой-то усталой покорностью отвечает: «Я на всё согласен. Валяйте. Скоро выяснится, что мы вообще едем в другую сторону». По-моему здесь слышится что-то вроде: «Отстала бы ты от меня, надоело уже всю эту твою галиматью слушать».
И потом, при рассмотрении следующего мысленного эксперимента, где предполагалось, что поезд мчится с околосветовой скоростью, был задан вопрос, что увидят дачники на платформе, то Вицин, прикидываясь простачком, вставил: «А они ничего не успеют рассмотреть». А ведь это самый настоящий стёб, ведь в предыдущих примерах уже допускалось предположение, что наблюдатели вполне успевают всё рассмотреть и проанализировать. И Вицин всё понимал и принимал. А тут вдруг почему-то не понимает. Да понял он всё, просто ему надоело выслушивать какую-то нелепую фантастику, а сказать об этом прямо деликатность не позволяет. И эти его слова про «ничего не успеют рассмотреть» следует, очевидно, понимать как банальное ёрничанье над рассмотренными мысленными экспериментами: они же все явно нереальны, не поддающиеся проверке, и на их основе нельзя строить теорий. Всё в них чисто умозрительно. Но женщина-физик говорит об этих экспериментах так, как будто сама их проводила и теперь делится впечатлениями.
И, наконец, когда женщина-физик показывает снимок в журнале, Вицин сразу же воскликнул: «О! Синхрофазотрон!». Получается, что эта установка ему знакома. Именно ему, а не его любопытному коллеге, который живо интересовался рассказом учёной женщины и постоянно всё спрашивал и уточнял. Выходит, Вицин уже интересовался вопросами физики, худо-бедно знаком с основными её положениями и направлениями, и уже имел определённое мнение о теории относительности, очевидно, скептическое мнение. Отсюда его ирония, скрываемая внешней деликатностью. Просто ему, очевидно, очень уж не хотелось активно ввязываться в эти дебаты, которые он, вероятно, считает обыкновенным словоблудием.