— Нет. Новое знание на договоренность не влияет.
Отвечая, Данила видел, как Аля хмурится. Что хочет сказать — понятно. Что его упрямство сейчас неуместно. Только ему кажется наоборот.
Последнее, чем хотелось бы заниматься, это идти на поводу у истерик Щетинского. Давать возможность тому чувствовать свою правоту и превосходство.
Так не будет. На его бизнес, их жизнь с Сантой это не повлияет.
— Смотри сам… Тебе виднее…
Слова Альбины — немного фантастика. И даже не верится, что по мнению Примеровой хоть кому-то может быть виднее…
Эти мысли крутятся у Данилы в голове. Они же кривят губы в улыбке.
Понимание, о чем думает он, в свою очередь отзывается в самой Альбине. Её взгляд становится лукавым, рот ухмыляется…
— Знаешь, о чём жалею, Дань? — она спрашивает уже иначе. Чуть ближе склоняется к столу. Куда игривей звучит голос…
— Ну просвети…
Его показушно ленивое «благословение» зажигает взгляд ярче…
— Что не видела, как ты в морду ему заехал.
В её словах — звучащая сладкой музыкой кровожадность. Она искренне радует. Не только потому, что у самого Данилы ладони чешутся от мысли, что можно было ещё. Но и потому, что Алю такой видеть ему куда проще, чем когда она убивалась по мудаку. Убивалась и убивалась. Убивалась и убивалась. Страдала. Мечтала… Дурой была. Влюбленной и раненной.
— А с другой стороны… — но обо всё об этом Данила не говорит. Да и Але его похвала сейчас не нужна. Она начинает и делает паузу… Ресницами хлопает… Снова смотрит на дверь… — Это ведь получается, что ты — ничем не лучше меня…
Говорит вроде как легкомысленно… А у Данилы уже по-другому руки чешутся. Потому что вот ведь стервозина… Вот ведь по жопе бы…
— Сам-то руки поднимаешь. В своем офисе. На, с позволения сказать, человека…
Аля передразнила слова обвинения, которое когда-то было брошено ей. В чем разница — сама прекрасно понимала, объяснять не надо. Но не подколоть не могла.
А у Данилы по-прежнему слишком хорошее настроение, чтобы её отчитывать.
— Исключение из правила подтверждает правило, Аля…
Данила вроде как парирует, взгляд Али становится ещё более хищным.
Губы складываются в набившее оскомину ещё в университете:
— Дура лекс сед лекс, Чернов… (прим. автора: в данном случае имеется в виду интерпретация «закон есть закон», более распространенное значение «закон суров, но таков закон»)
— Лекс в Веритасе — это я.
Данила парирует, глядя в глаза Али. Из её радужек просто хлещет азарт.
На языке очевидно вертится что-то язвительное. Но Примерова моргает, задерживает глаза в закрытом состоянии, а когда открывает — уже спокойна. Учится делать аккуратные шаги. Учится идти к цели медленно, но верно.