Реагируя на слова — закивала. Сейчас бы что он ни скажи — она всему кивнула бы. Потому что не подозревала, насколько его однажды ранили. Не подумала бы. И не простила бы обидчиков.
И пусть у неё в голове крутился ещё миллион и один вопрос, следующий задает Данила:
— Можно правду за правду?
Их глаза встретились. Данила смотрел с легким прищуром. Санта — открыто. Кивнула аккуратно. В качестве благодарности получила улыбку…
— Как ты с братьями познакомилась, Сант? Расскажешь?
И абсолютно неожиданный вопрос, который заставил замереть.
* * *
Сходу ответить у Санты не получилось бы. Да и не сходу… Не то, чтобы приятно.
И это грустно.
Потому что кровь вроде как не водица, а у них…
Она никогда не чувствовала тяги к братьям. Она уважала любовь отца к ним, но сама любовью не прониклась.
Всю жизнь немножечко боялась. Знала, что они относятся к ней не как к ровне. Не по братски. Знала, что на них ей нельзя ни положиться, ни понадеяться.
Они были друг для друга чужими. Санта их опасалась. Ждала подвоха. Не могла расслабиться и плыть.
Когда отец умер, оказалось, что не зря. «Старшая» семья отца обнажила зубы и впилась прямёхонько в и без того раненную плоть «младшей». И даже когда, казалось бы, делить им больше нечего — Санта продолжала бояться остроты этих зубов. Они никогда не простят ей рождения, а её матери — отцовскую любовь. И ей нет никакого дела, кто и в какой степени в этом виноват. Важен результат: друг другу они не просто чужие — друг другу они единокровные, но враги. И это так странно, ведь к маленькому Даниле кровь её ой как тянет. В её голове четче некуда сидит понимание: они — веточки одного дерева.
А по мнению «братьев» — прививки, которые надо изжить, а не дать срастись со стволом. Только «старшие» Щетинские не понимают, что ствол — не они.
— Мы не знакомились, — Санта произнесла, пожимая плечами.
Смотрела при этом не в лицо Данилы, а на его грудь.
Замолкла, вздохнула. Дальше — подняла глаза уже на него.
— Я всегда знала, что они есть. Не помню, чтобы со мной кто-то специально говорил и что-то объяснял. Было данностью, что у папы есть сыновья. Они с нами не жили. На ночь никогда не оставались. Первая папина жена, она…
Санта замялась. Слово, которое крутилось на языке, не могла позволить себе из уважения к памяти отца, а другое подобрать — сложно.
— Она очень следила, чтобы папа не злоупотреблял своими родительскими правами…
— Она его шантажировала свиданиями?
Но Данила — привычно проницательный. Да и жизнь живет, понимает, что да как…
И пусть первым порывом было мотнуть головой, Санта снова пожала плечами и вздохнула.