– Так кто ж его знает. Ладно, пойдём руки мыть и чай пить. Отец-то, поди, и покормить тебя забыл?
Обедали в тишине. Девочке предложено было молоко, белый хлеб с маслом и какое-то интересное варенье – хозяйка сказала, из сосновых шишек. Сама же она с Кошкой, по обыкновению, пили кофе. Кукушка, выглянув на ежечасную побудку, поперхнулась своим первым же «Куку». Впервые, за всю ее долгую, антикварную жизнь, в этом доме принимали гостей. Чудные дела творятся!
Маша жевала, задумчиво качая под столом тоненькой ножкой. Потом спросила, незаметно перейдя на ты, и звучало это уместно и правильно, как звучит только от очень маленьких детей, разговаривающих с очень-очень взрослыми тетями:
– А у тебя дети есть?
Ядвига сжала фарфоровую чашку в артритных пальцах так, что казалось, та сейчас лопнет.
– Нет, – ответ бросила сухо, как горсть гороха на мерзлую землю.
– А почему?, – не отставала девочка, прихлебывая молоко.
Кошка от такой наглости просто онемела. Если кошки вообще способны онеметь. Кукушка, подслушивающая за дверцей часов, и вовсе слегла с птичьим инфарктом.
– Не люблю детей. Представь себе. Раздражают.
Маша нахмурилась, на маленьком личике отразилось недоверие.
– Это же не правда! Ты добрая. Ты каждый день меня в поликлинику из окна провожаешь! Я знаю, я видела. И мама видела! Разве так делают те, кто детей не любит? Мама говорила, что ты, наверное, скучаешь по своему ребеночку. Раз все время на меня смотришь! Но ведь ты уже старенькая… Значит, твой ребёнок уже совсем взрослый! Ты не думай, я не глупая, хоть в школу и не хожу – а жизнь понимаю получше взрослых. Это про меня так Папа говорит, когда думает, что я сплю и не слышу.
Кошка посмотрела на девочку с таким уважением, словно увидела чудо. Старуха же не удивилась вовсе. Только сидела молча, глядя в удивительно-зелёные глаза этого странного ребёнка. Посланного ей сейчас, в конце такой долгой, такой неприлично долгой жизни, то ли в радость, то ли на беду. И ей было спокойно. Наверное, впервые. Странное чувство… Не нужно прятаться. Не нужно строить ледяную стену холода. Маленькая девочка смотрела внимательно, не отводя взгляда. Ждала ответов на свои вопросы. Ядвига вздохнула, и, осторожно, как будто боясь обжечься, погладила ее по волосам.
– Ты, действительно, очень умная девочка. Но время позднее, тебе давно пора спать. У тебя был тяжёлый день. С мамой, я уверена, все будет хорошо. А папа приедет поздно. Пойдём, ляжешь у меня в спальне.
Маша молча кивнула и безропотно пошла за старухой.
Перестелив постель, взбив пышные подушки и выдав девочке огромную, станинного вида ночную рубашку, Ядвига Яновна приказала ей ложиться. Когда складывала и развешивала на спинке стула потертые, штопанные-перештопанные детские вещи, сердце ёкало, а глаза предательски жгло. Предательница Кошка, не долго думая, запрыгнула к девочке на постель, уютно устроившись на одеяле, и даже (возмутительно!) позволяла детским ручкам гладить себя по голове. Того и гляди, заурчит, как обыкновенная дворовая Мурка… Что с ними делает этот ребёнок?