– Стойте! – сказал Родион, не отводя от меня глаз, – а сколько лет прошло, со дня смерти Савелия?
– Почти четыре года, – отвечал я, – а что – вы хотели бы посетить его могилу?
– Хорошее предложение, но я бы хотел… вы пьющий, Николай?
– Нет, пью только по праздникам.
– Может сделаете мне одолжение – у меня водка есть, давайте что ли, по рюмочке выпьем, в честь вашего покойного друга.
Я немного заколебался. Подумав, я решил остаться и сел обратно на своё место:
– Хорошо, я останусь и выпью одну рюмочку, – сказал я Родиону, – наливайте.
XIX
Я положил одну рюмку рядом с собой и вторую – рядом с Вихровым. По нему было видно, что не любил он пить, с небольшим отвращением мой новый знакомый смотрел на мою бутылку водки.
– Немного налейте мне, полрюмки, – сказал он мне.
– Да ладно вам, что вы стесняетесь, – отвечал ему я, – давайте полную рюмку, почтить надо друга вашего.
Вихров кивнул в знак согласия, и я налил ему водки. После этого, мы встали, взяв свои рюмки.
– Пьём мы за прекрасного, умного и сильного человека, – произносил я на всю таверну тост, – пусть покоится он с миром, пусть никто не порочит память о нём. Да здравствует, Савелий Голубев!
– Да здравствует, Савелий Голубев, – повторил за мной Вихров.
Мы чокнулись и выпили по рюмке. В тот же момент, машинально, поднялся со своего места человек с широкополой шляпой на голове, скрывавшей его лицо. Сидел он прямо перед окном, в тени, скрывавшей ото всех его лицо. Я сразу обратил на этого господина внимание, когда он краем своего глаза смотрел на меня и моего собеседника, внимательно слушая рассказ Вихрова, будто ему это было интересно, как и мне. Но почему-то он не подошёл к нам, не поздоровался, не сел за один столик, чтобы послушать историю. Это было мне неизвестно. Вихров вообще не видел того человека, так как сидел к нему спиной. Человек снял шляпу – на лице у него был шрам прямо на правой щеке, волосы были светлыми, короткострижеными, под губой росла густая, грязноватая, неухоженная борода. Одет он был также паршиво, как и выглядел. На нём была грязная белая рубашка, поношенный пиджак, дырявые ботинки. Лицеприятней всего выглядела шляпа, всё остальное было совсем не очень.
– Вихров, ты ли это!? – спросил моего собеседника незнакомец.
Вихров резко повернул голову. По нему было видно, что голос он узнал.
– Это ж ведь Блондин?! – удивлённо и громко спросил у него я.
– Он самый, – невозмутимо и спокойно ответил мне Вихров.
Адвокат встал со своего места и обернулся всем телом к Блондину.
– Не ожидал увидеть меня здесь, в столь поздний час, – говорил Паршин, – а я здесь.