Приведя в эту страшную камеру осужденного, Пибрак подвел его к дальнему углу и, при кровавом свете факелов показав зияющее отверстие, произнес:
-Король обещал повесить вас, дорогой господин Лашеней, но я попытаюсь отговорить его от этого неразумного решения. К чему столько помпы для такого незначительного человека, как вы? Просто мы утром спустим вас вот в эту каменную дыру, и делу конец.
Затем Пибрак запер арестанта и ушел к Маликану.
-А вы и в самом деле серьезно озабочены, как видно! сказал ему кабатчик.
-Господи, еще бы!.. Обстоятельства складываются так, что я не могу не беспокоиться.
-Я с удовольствием рассеял бы ваши опасения, но...
-Но ты поклялся ничего и никому не говорить?
-Вот именно. Но скоро я буду свободен от своей клятвы.
-А когда именно?
-В полночь.
-Черт возьми! Я вовсе не любопытен по природе, но в полночь я непременно зайду к тебе.
-Хорошо! - сказал Маликан.- Я буду ждать вас.
-"До полуночи еще далеко,- подумал Пибрак, возвращаясь домой.- Чем бы мне заняться в течение этого времени в интересах дела? Ага, знаю! Волей короля я поставлен в открытые враждебные отношения с Гизами, и все равно они объявят мне теперь войну. А у Лашенея в доме, наверное, найдутся какие-нибудь документы, способные окончательно скомпрометировать лотарингских принцев. Это и будет моим оружием против них. Итак, вперед! Однако сначала надо подкрепить силы обедом, а потом можно будет пойти в дом этой старой крысы".
Пибрак вернулся в Лувр, пообедал, отдал все необходимые распоряжения к порядку дня, касающиеся его обязанностей, и затем отправился к дому Лашенея. Но его ждала там совсем неожиданная картина, для объяснения которой нам необходимо вернуться немного назад.
VII
Двое швейцарцев, оставленных Пибраком сторожить дом и связанную Гертруду, комфортабельно устроились в кухне у камелька и стали ждать. Но вскоре они начали ощущать все неудобство своего поста; ведь они вышли из Лувра ни свет ни заря, и желудок властно вступал в свои права. Между тем Пибрак, казалось, совершенно забыл о них.
-Уж не думает ли капитан, что мы можем обойтись без еды и питья? - пробурчал один из швейцарцев.
-Но ведь есть и пить нам не запрещено,- ответил другой.Мы только не смеем выходить из дома. Так почему бы нам не угодить голода и жажды здесь, на месте?
-Ты прав. У старой обезьяны, наверное, найдется хорошее винцо.
-Ну, и кусок хлеба да ломоть сала тоже должны найтись; надо только пошевелить старую ведьму! - и с этими словами швейцарцы подошли к Гертруде, лежавшей связанной в углу кухни.Эй, ты, старая ведьма,- крикнули они.- Мы хотим есть и пи1ь. Покажи нам погреб и кладовую!