Проводив сына взглядом, я вдохнула полной грудью. Знаю, обманывать нехорошо, но мы как-нибудь выкрутимся.
Я завела машину и отправилась сначала в ресторан. Там скопилось несколько дел, которые без моего участия невозможно было решить. Я планировала их решить до того, как надо будет быть в клинике.
Я нервно мерила шагами коридор перед дверьми кабинета врача.
Отчего-то мне ужасно не хотелось в него заходить. Возможно, это был страх. Я многого боялась. Боялась посмотреть после этого сыну в глаза. Боялась того, что ждёт меня за этими дверями. А ещё я боялась боли, не телесной, а душевной. Как я смогу после такого поступка жить дальше? Как смогу радоваться жизни после того, как убью двух ни в чём ни повинных детей? Как?..
– Женщина, вы идёте?
Я вздрогнула от этого вопроса. Он заставил меня вынырнуть из своих раздумий, чему я была очень рада.
Я посмотрела на девушку. Совсем молодая! Лет двадцать-двадцать два, модная стрижка, одета, на мой взгляд, слишком вызывающе. Она сидела в расслабленной позе, жуя жвачку и листая какой-то новомодный журнал. Вся её поза говорила, что она ни капли не волнуется и для неё эта ситуация вполне нормальна.
Либо ей не впервой это, либо она просто не знает, что творит.
Хотя мне ли её судить?! Сама тут стою и собираюсь сделать непоправимую ошибку.
– Ну? Так вы идёте или как? – снова спросила она.
Я вновь посмотрела на двери кабинета и решила, что роли не сыграет, если я пропущу девушку вперёд.
– Вы, наверное, идите первой, – вежливо проговорила я.
– Зря вы так! – неожиданно сказала она, поднимаясь с кресла. – В этом вопросе нельзя задумываться. Если решились, надо идти и делать, чем больше думаете, тем больнее, вот тут, – и показала в район груди.
Девушка скрылась за дверями, а я застыла на месте как пригвождённая. Оказывается, она в этом неплохо разбирается!
Через час, который показался для меня вечностью, девушка вышла из кабинета. Она была бледной и измученной. От её вида и мне стало плохо. Девушка присела в то же кресло и устало откинулась на спинку, прикрыв глаза.
Я, не зная, что нужно в таком случае говорить, просто молча присела рядом. Но, не выдержав длительного молчания, из чистого любопытства спросила.
– Каково это?
Она приоткрыла глаза и, пристально посмотрев на меня, медленно проговорила.
– Как ты думаешь, если оторвать и выбросить частичку себя, каково это?
Я ненадолго задумалась над её словами.
Это больно! Очень больно, и душевно, и физически.
– Тогда зачем ты сделала это?
– Я детдомовская. У меня нет никого, кто бы мне помог. Да, у меня есть квартирка, но нет средств для нормального существования. Того, что я получаю на работе, едва хватает на жизнь. Что бы я могла дать ребёнку? А обрекать его на нищенское существование я не хочу, – устало проговорила она. – А вот какие причины вынудили тебя прийти сюда? Мне, конечно, не очень интересно, но по твоему виду могу сказать, что ты не бедствуешь. И ещё, твоё поведение показывает, что ты не очень-то и хочешь идти туда, – проговорила она и кивнула на двери кабинета.