У меня в обойме был последний патрон
У меня в обойме был последний патрон,
Я его приберёг, я его не потратил.
Новейший царь занял новый трон,
И был он, кстати, из старой знати.
А заметили его, как всегда, на охоте,
Где он гончих собак выпускал в погоню.
Был в брендовых заплатах – лохмотьях,
Пах типично так унисексовской вонью.
Его говорить красиво без бумаг научили,
Чтоб он не млякал «бля» по старой привычке.
Лысину мастерски лепешкой волос залепили,
И повесили высших званий отличия.
Его горб незаметно замаскировали,
Он ходил струною, натянут туго.
Появился взгляд серебристей стали,
Бриони костюм сразу сел, как кольчуга.
Его слова ждали и камни точили,
Чтоб высечь на них потаенные смыслы.
Слюной его страшные хвори лечили,
В загоне гончих сменили белые крысы.
Когда он взгляд бросал на пустыню
По вечным пескам прорывали каналы.
От песен его все прощались с уныньем,
Его междометия входили в анналы.
Потихонечку старых богов все забыли,
В народе его почитали Всевышним.
Старые псы за границей тоскливо выли.
Те, кто сделал его туда, тоже все вышли.
Еды было мало, но все доверяли,
Ведь он говорил, что нужно держаться.
Вместо жилья раздавались медали,
А много ли нужно для полного счастья?
Он в шашки играл и пел под гитару,
Выращивал сою и строил ракеты.
Нечасто, но мог закурить и сигару
И ровно в два раза продлил сезон лета.
Он был креативным и технологичным,
Решил изменить баланс ночи с утром.
Его поддержали, что очень логично,
Зачем этот завтрак ведь есть Камасутра.
Он пальцем обычно указывал путь,
Им же показывал на с ним несогласных.
Иногда кулачком стучал себя в грудь,
Проклиная совсем либералпидарасных.
И вот неожиданно в середине зимы
Он, как обычный смертный, тупо скончался.
Народ проревел как же так, как же МЫ?
Он с нами навечно, куда подевался?
Решили за ним уйти в этот путь,
Устроив масс-шоу в день его похорон.
Я тоже не стал искать в этом суть,
Ведь у меня оставался последний патрон.
Телкам-летягам снится снегирь.
Он не летает, живот тыщей гирь
Прямо под крыльями грузно свисает.
Телка грустит и его понимает,
Ей полететь мешает печенка,
Почки, кишечник, ещё селезенка,
Тонны мозгов мешают вспорхнуть.
Это кошмар! И ей не уснуть.
Телки-летяги летают по пати,
Чтоб снегиря приголубить в кровати.
Гладить его оплывший живот,
Чтоб он забыл про мечты и полет.
Чтоб Снегирек только рядом с ней жил,
Пищу и деньги в клюве носил.
И прекратил краснопузый мечтать,
Как он когда-то стремился летать.