Он поверил мне. Об этом говорили наивный детский взгляд и улыбка, которая одобрительно повисла на его лице.
– Тогда вот мое желание! – пролепетал с ниспадающей улыбкой Виктор. – Я хочу, чтобы ты выполнил мое желание. Чтобы ты отправился в то место.
– Я? Что мне там делать?
– Как что? Наслаждаться природой и сравнивать.
– Что сравнивать?
– Ну как что? Похоже настоящее место на место в книге или нет…
– Ах, вот что. Я не уверен, но… хорошо. Я постараюсь.
– Не-ет! Пообещай мне! Пообещай! – кричал Виктор.
Он делал это так громко, что его было слышно даже в доме. Люди стали любопытно выглядывать в окна и наблюдать за нами.
– Хорошо, – вздохнул я. – Обещаю! Я сделаю это, но только ради тебя! Слышишь?
– Ура! А когда там побудешь, приезжай ко мне. Покажешь фотки. Только не забудь снимать! Хорошо? Я буду самым счастливым! А потом… ну, попозже мы вместе там побываем, да?
– Как скажешь! Обязательно побываем! – я почувствовал, как по моей щеке стекает большая капля. Это был не дождь.
Виктор неспешно, но самостоятельно встал и обнял меня. Со стороны это казалось странно, потому что его роста хватало, только чтобы обнять мои ноги, но все же он их обнимал. Прижавшись головой к моему бедру, мальчик медленно покачивался из стороны в сторону. Моросивший дождь сменился мелкими крупинками снега. Он устилал нас своими снежинками, пытаясь сохранить их, но они сразу таяли, оставляя на нашей коже мелкие ручейки воды. Мы стояли молча. Стояли обнявшись. В тот момент я почувствовал облегчение, перемешанное со страхом. Этот коктейль обжигал мое горло, мои внутренности и пьянил меня. Моя интуиция подсказывала мне, что эти настоящие объятия последние в моей жизни. Она меня никогда не подводила раньше. Но я мечтал, желал и молил Бога, чтобы она хоть раз ошиблась.
Погода испортилась окончательно, и мы поторопились вернуться в дом. До обеда у нас оставалось еще достаточно времени, и Виктор решил провести его с пользой.
– Так, давай садись вот сюда, – мальчик указал на место возле окна.
Я послушно взял стул и, поставив его у окна, сел на него. Он, взяв со стола альбомный лист и три карандаша, сел в кресло прямо передо мной. Об увлечении Виктора мне было известно. Он любил рисовать все и вся. Подтверждением тому служили десятки рисунков, разложенных на столе, тумбочке, подоконнике, поверх книг на полках и даже свернутые листы в углах кровати. В основном на них были изображены природа и дома. Конечно, говорить о качестве не стоило, ведь мальчик только-только начинал осваивать это искусство, но задатки, несомненно, присутствовали.