– Конечно, – бойко отзывается молодой человек с блокнотом в руках.
– Несите.
Еще через пару минут я выпиваю первую рюмку кальвадоса и сразу же заказываю еще. Жжет. Но это только бессознательное жжение, проходящее мимо, задевающее меня только потому, что существует, не более. Я потеря настолько, что не воспринимаю полноценно – до глубины души – ничего. И вот, минут двадцать спустя я глумлюсь над пятой рюмкой, не думая ни о чем…
– Простите, все-таки у нас тут не бар.
Я обращаюсь на официанта пьяненькими глазами. Несколько раз молча медленно киваю, потом достаю купюру и, не расправляя ее, сую ему в руки.
– Ни надо не сдачи, ни чеков. Ничего мне не надо.
Поднимаюсь. Ноги еле-еле волочу. Как инвалид. Как раненный осколком в бою. Девушка, что встретила меня, как-то странно провожает меня взглядом, и не разберешь, что выражает ее лицо: то ли неприязнь, то ли сожаление, то ли непонимание, смешанное со всем сразу…
Плевать, что она там воображает, плевать на все обращающиеся энергии в ее черепной коробке. Она не понимает ничего. И никогда не поймет, потому как эмоции индивидуальны, неповторимы, незаменимы. Эмоции – это незнакомцы, однажды попавшиеся на пути, которые, если повезет или не повезет, оставят смутный отпечаток, размывающийся во времени…
Я выскакиваю на улицу, пройдя несколько кварталов, устало, как будто все силы незаметно высосали вампиры, вглядываюсь в циферблат часов. Почти что шесть. На улицах духота страшная, ради какого только праздничного события я напяливал на себя дурацкий костюм? Ради чего несколько раз перевязывал галстук? Кого думал соблазнить духами? Почти что шесть. Дома ни ужина, ни дел. Я пускаюсь на самотек. Осколки груза мертвой любви болтыхаются где-то в водах души. Слышится их потрескивание и скрежет – город как будто затих. Тишина терзающая. От нее так просто теперь не отделаешься.
Как и предсказывал Слава, новые соседи появились недели две спустя, но меня оно ни капли не тронуло. Помню, когда я мыл посуду, со мной, широко улыбаясь – первые встречи всегда сопровождались широкими дружелюбными улыбками, – поздоровалась новая соседка, носящая черный платок на голове, а я тогда проигнорировал ее, даже не взглянул, лишь продолжил мыть посуду.
Первое время, как в продолжительном забытье, я ни на что не обращал внимание. Думал, что больше сил направлю на работу, усерднее отнесусь к обучению узкой специальности: хирургии… Но, в сущности, я блуждал на работу и с работы, как мертвое тело, которому вручили вторую жизнь. Я пребывал в неком шоке, практически не ощущая шершавости реальности… Потом отпустило, не сразу, но со временем…