Мне жаль Риту, но кто ж виноват, что ей посчастливилось влюбиться в того, кто не готов ответить взаимностью? В конце концов, все мы жертвы любви. В последнюю нашу совместную смену мы по-дружески тепло обнялись на прощание. Она крепко прижала меня к себе и не собиралась отпускать, отчего из глаз моих даже хлынуло несколько слезинок.
– Ну, и что ты плачешь? – Тихо, оторвавшись, но держа меня за руки, как бы упрекает она, когда я чувствую, как слезы ее скатываются мне на спину.
– Да так. Все-таки… – Я хотел было признаться в том, что она дорога для меня, но… Но боялся нанести еще больше боли. – Столько воспоминаний. Не хочется уезжать.
– Тебе нельзя стоять на месте. Стояние убьет тебя, запомни.
Сначала мне пророчили, что убьет меня любовь, теперь стояние… Впрочем, в это пророчество я верил охотно. Но терять так больно…
Я в последний раз оглядел ее с ног до головы, собираясь запомнить такой раз и навсегда. Волосы за полгода отросли до плеч. Несмотря на то, что лицо ее сейчас покрасневшее и заплаканное, перед глазами все равно маячит привычная жизнерадостная Маргарита, которую ни одно обстоятельство не в силах сломить…
Перебирая ее недорогие подарки, я вдруг поймал себя на мысли, что Карине обязательно будет посвящен один из моих романов, а позднее вечером я решился взяться за него: все равно все предыдущие работы завершены… Завтра Новый год, а это значит, что историю с нею я возьму с собой в следующий год.
– Ну, до нового года совсем чуть-чуть. Готов перешагнуть черту?
Я мысленно оборачиваюсь назад: длинный путь в расстояние с год. Лицо мое мрачнеет, брови, как оно обычно бывает, наливаются свинцом…
– Нет, не готов, не хочу без нее.
– Надеюсь, это шутка, – Борис смотрит на меня то ли с полной серьезностью, то ли с отвращением. Сейчас у меня не возникает неприязнь при виде его пьяного лица…
– Какая разница, что это. В любом случае, это не я сейчас языком трещу, а кто-то другой. Моя тень, от которой оторвали тень возлюбленной, но точно не я настоящий.
– Заумно… Двадцать четыре года, – многозначительно и глубоко протягивает Борис. В голосе его отблеском маячит стальная тоска, – Лучшие годы…
– Если это лучшие годы, – тяжело выдыхаю я, – тогда какая же чернь ожидает впереди?
– Та, на которую нацеливаешься?
– В точку.
– А знаешь, мне все-таки так жаль… Жаль, что ты уезжаешь. Уверен, что так нужно?
– К сожалению.
– Но это ведь не из-за нее?
– Нет, что ты, – с расстановкой медленно признаюсь я. И без детектора лжи ясно, что частично я вру… – Если бы я бежал от нее, достаточно было бы сменить район.