– Почти половина седьмого.
– Уже пора… Но, может, прогуляемся? Я так не хочу тебя отпускать, – и она потянула ко мне тонкие руки.
– Давай прогуляемся.
– Тогда я сейчас оденусь.
Она медленно поднимается – я, разморенный чувствами, успеваю ее за талию:
– Может, не будем торопиться?
– Нет. Уже пора. Мне надо одеться. И ты одевайся.
Сурово отрезает она и отталкивает мои руки и меня всего, будто я чертов похотливый кабель, желающий исключительно одного. От резкой перемены настроения, словно пораженный током, я впадаю в ступор: вот только что купались в страсти, плели песни о любви, а теперь, почти что сорвавшиеся с цепей собаки… Она раскрывает шкаф, вытаскивает сразу два не слишком плотных свитера.
– Извини, просто родители скоро придут, а тут… Надо же еще и постель заправить!
– Я помогу.
– Нет, я сама.
И она бросается к кровати, я же стою в стороне, возле стола, чувствуя себя беспомощным идиотом, которому ничего не доверяют, которого то и дело с отвращением избегают.
– Прости… Ты ведь не обижаешься? – Лицо мое, вопреки стараниям сдержаться, предательски раскрывает всю легкую бурю, безумствующую в самых глубинах груди.
– Нет.
– Просто я не хочу столкнуться с ними в коридоре, а если они еще и это увидят… А заправить мне проще самой, тем более, ты все равно так не умеешь, – тут я на нее удивленно взглядываю: что может быть сложного в том, чтобы натянуть покрывало на кровать? – Просто мама определенным образом заправляет, как бы тебе сказать…
Родители. Как смешно зависеть от них в наши-то года… Бояться признаться перед ними в чуде любви… Насколько же глупо дрожать от мысли, что они могут узнать о порывах страсти, отчего непременно и моментально вышвырнут нас, как ненужных котят, на улицу…
– Я все понимаю.
Вечер встречает нас холодом, небо хмурится, отчего складывается страх, будто вот-вот нагрянет дождь. Мы выходим без зонтика. После уютной квартиры улица с мокрым асфальтом, на котором рассыпались лужи, отражающие рекламные вывески и прочие сияния, кажется враждебной, отталкивающей любое проявление жизни, грозящейся беспощадно задуть любую искорку…
Мы маршируем по проспекту Стачек. Возле метро, как всегда, царит возбуждение, только торговцы всяким барахлом разбежались из-за непогоды. Прохладный осенний воздух будто бы заставляет позабыть необходимость разговаривать, вернее… Улица будто бы смыла с нас всю близость, какую мы вдвоем старательно вязали несколько часов подряд. В какой-то момент мне болезненно почудилось, словно теперь мы чужие друг для друга, будто мы, выполнив предназначение, завершили еще один цикл, и теперь вошли в фазу блуждания, когда болтаешься от здания к зданию, от неловкости боясь навсегда попрощаться…