– Против не буду, только…
– Если не хочешь, так и скажи, я пойму…
– Я хочу провести с тобой время, просто я и понятия не имею, о чем говорить с твоими друзьями… С какого вдруг перепуга ты решила позвать меня?
Карина в нерешительности замялась – мы даже остановились. Улица Зайцева напрочь пустует. Темно-красный берет ее завоевывает внимание. Героиня из середины двадцатого века…
– Она не хочет идти одна. Хочет пойти с парнем.
А это многое объясняет: неужели из меня пытаются сделать куклу, объект декорации? В эту глупость верится менее всего, но… Однажды я написал историю о живой кукле, о женщине, обращенной в куклу, о тихом тиране, который настолько повлиял на сознание бедной девушки, что та постепенно, со временем, обратилась в куклу, для которой весь свет свелся на одном хозяине… И сейчас мне чудилось, будто история ожила, будто Карина – тиран, а я – кукла, что в скором времени окажется ненужной безделушкой, брошенной на обочине жизни.
Мы доезжаем до площади Восстания. И я, и Карина почти что не разговариваем. Сам я настороженно молчу в предвкушении всего наихудшего. Сердце так и предупреждает…
Как только мы выскакиваем из подземного города, я втягиваю в легкие побольше свежего воздуха, чтобы унять волнение. Подумаешь, новые люди… Сколько раз знакомился. Пустяковое дело, тем более, мне не настолько уж и важно заинтересовать их до той степени, чтобы они захотели со мной общаться и далее. Мне только важно поддержать разговор… Но эта навязчивая мысль о кукле… Видно, она не отпустит меня до самого конца встречи… А, может, дело вовсе не в том, что сам я в тайне от собственного сознания не собирался отпускать эту мысль, желая видеть себя на месте куклы, чтобы привлечь к себе внимание и жалость…
– И где же они?
– Скоро должны подойти, – нетерпеливо бросает она и после как бы извинительно исправляется. – С тобой все хорошо?
Вопрос смело остается без ответа. Невысокая Карина, поднимаясь на носочки, вытягивает шею, вглядывалась в толпу, пересекающую проспект, всматривалась за спины прохожих…
Схватить за рукав, утянуть в недра метро или в какую-нибудь улочку… И только быть вдвоем, безо всяких друзей и знакомых… Это желание, обратившееся в стремление, пронзало насквозь ледяным лезвием скальпеля, но я сжимал кулаки и оставался стоять, а на вопрос не отвечал, потому как он все равно имел риторическую интонацию. Вопрос ради вежливости.
– Так с тобой все хорошо?
Опять этот вопрос… Но на сей раз она наводит на меня карие глаза, перед свечением которых сил выстоять не находится. Этот взгляд как будто бы пронизывает насквозь, сканирует каждый завиток извилин мозга, и я не противлюсь ему, лишь поддаюсь, наслаждаясь истомой, какую он коварно преподносит. Она смотрит на меня в упор, весь посторонний мир со всеми знакомыми лицами, разрушаясь на крошки, валится в небытие, и я в такой растерянности, словно в гипнотическом сне, что ей приходится вопросительно поднимать бровь, чтобы привлечь мое внимание и спустить к реальности.