Сразу после загранплавания Анатолия Васильевича перебросили в Мурманск, где он присоединился к нам, бороздившим просторы Баренцева моря к тому времени уже месяца два. С приездом Анатолия Васильевич каждый вечер на судне стало происходить одно и то же мероприятие. В нашу каюту набивались мужики – человек пятнадцать, не занятых на вахте, все выпивали по стаканчику спирта, и кто-то говорил: «Ну, давай, Василич!».
Дальше Анатолий Васильевич, изобразив на физиономии крайнюю степень омерзения, пересказывал нам фильм – от начала и до конца. С каждым разом его рассказ расцвечивался всё новыми подробностями; если сперва герои и героини были безымянными, то со временем Василич припомнил их имена, всех, вплоть до комического садовника, подсматривавшего за происходившем из своей сараюшки; наибольший же ажиотаж среди полярников вызывало, когда наш мэнээс вспоминал о наличии у той или иной героини родинки – с точной локацией на теле, разумеется. Мои вахты, как у молодого, были «собачьи» – с полуночи до четырёх и с полудня до шестнадцати, так что я успевал дослушать Анатолия Васильевича до конца, и поспать, и увидеть соответственный сон, и потом мне было не так одиноко посреди моря, в полном одиночестве, под незаходящим полярным солнцем.
Эх, Витюша, сколько ты в своей жизни пропустил!
Погоды нынче стояли изумительные: солнце, и тепло уже совсем по-летнему. Поэтому мы с утра мазали олифой деревянные щиты на спортплощадке. Через час работы моя кисть расползлась, и дядя Ваня послал меня за новыми кистями – к Зинаиде Максимовне. Старушка встретила моё появление восторженно – вероятно, погода и на неё подействовала положительно. Я хотел было заикнуться насчёт кистей – но тут другая мысль постучалась изнутри в череп, и я спросил, нет ли в лагерной библиотеке произведения Пушкина «Евгений Онегин». Завхоз-кастелянша ринулась в недра книжного шкафа с яростью и энергией, достойной упомянутого пуделя Джима. Через пять минут развела руками: нету Пушкина в шкафах, зачитали. В прошлом году ещё был. Нет, в позапрошлом. Да ничего, сказал я. Мне, вообще-то, кисти нужны – щиты олифить…
Когда я возвращался с кистями в руках на объект и уже подходил к спортплощадке, передо мной вдруг открылся в земле люк, и оттуда вылез толстый Гарик, весь перемазанный чем-то, с разводным ключом в руке.
– Ну и как тут не нажраться, я вас спрашиваю? – сказал он, отряхивая с себя пауков и многоножек.
– Понимаю, – сказал я. – Но не в разгар же рабочего дня…
– Ясно. Значит, тогда вечером мы вас ждём-с.
Дёрнул же чёрт меня за язык, с моим-то умом и талантом!..