Дальше пошла всяческая суета, собирали по квартире Князевские вещи, упаковывали их в стильную, но страшно неудобную спортивную сумку с пижонским лейблом «Nike», жарили пельмени, готовили салат, кидая туда помидоры, сыр, яблоки, консервированную кукурузу, оливки, крабовые палочки, с хохотом поедали эту странную стряпню, стирали, а потом сушили феном Князевскую футболку, залитую кетчупом, и, в довершении всего, искали билеты на самолет, которые Макс, по своему обыкновению, неизвестно куда засунул.
–Сил больше нет,–я с размаху плюхнулась в старенькое бабкино кресло,–если я еще один день в твоем обществе протяну, то жить буду вечно.
–Окей. В смысле, ур–а–а–а–а!!!
–Ой, замолчи! Только возмущенных соседей мне не хватало.
–Ждешь, когда я слезу с твоей шеи?
–Не обольщайся. У меня слишком тонкая шея, чтобы держать на ней такого бугая.
–Маш, я тебе так благодарен …… и ….. не только ….. Я тебя….тебе….. ну, ты знаешь, наверное,….., то есть догадываешься…. Нет, потом …… Ты не помнишь, куда я дел свой телефон?
И…. нет его.
А на кухне вода зашумела. За эти три дня я уже была знакома с его привычкой, пить прямо из–под крана. Отпустит струю посильнее, наклонится над раковиной и жадно–жадно холодную воду ртом глотает. Я раз до крана дотронулась, а он ледяной, испариной весь покрылся. «Что же ты делаешь?–говорю,–Горло застудишь, да и зубам вредно». «Наплевать,–отвечает,–зато чувство, как будто из альпийского родника пьешь, даже запах хлорки не мешает».
Я сидела и напряженно ждала, когда вернется Макс.
Он вернулся. В правой руке телефон, а левой мокрую физиономию трет,–Десять минут одиннадцатого, через час Михаил приедет.
Нескладный какой–то, суетится, даже ямочки со щек исчезли, а мне досадно, вчера боялась, что скажет чего–нибудь лишнее, а сегодня жалко, что не сказал.
–Макс, я тебе не из жалости помогала, а потому что очень хо–те–ла помочь.
Только это произнесла, тут он и заверещал….. Звонок. Чтоб ему провалиться!
Потом по ночам мне постоянно снился один и тот же кошмар, долго снился, он и сейчас ко мне иногда приходит.
Вот я вскакиваю, мчусь в коридор, натыкаюсь на Макса, кричу что–то вроде «черт неуклюжий», получаю в ответ «сама такая», протягиваю руку к замку (в этом месте все происходит ужасно медленно, пальцы приближаются, приближаются и никак не могут до него достать), наконец, распахиваю дверь и вижу одновременно: в дверном проеме глаза цвета гречишного меда, а в зеркале свое отражение и полуодетого Князева в мятых шортах…..
Теперь это выглядит нелепо, но в тот момент я безумно обрадовалась Сережкиному приходу, все казалось таким естественным. Сейчас он войдет, мы втроем будем пить чай, потом Макс уедет, и тогда я все ему подробно расскажу. Мне, конечно же, влетит, но это уже неважно. Первый раз что ли?!!