– Прав Кампел, точно прав… – покачиваясь в кресле-качалке и пуская сигаретный дым, кряхтя, сказал старик Моус. Присутствующие рядом смотрели на него и с глубоко задумчивым видом кивали, как бы соглашаясь с ним.
Джонатан нажал на спусковой крючок.
Ничего. Опять ничего! Их осталось уже двое, они передают револьвер друг другу третий раз, и до сих пор Джонатан жив. Неужели, играя в русскую рулетку, настолько сложно проиграть?
Оппонент прокрутил барабан и произвел очередную попытку.
Выстрел.
Джонатан ощутил резкое ощущение спокойствия, и даже чуть не улыбнулся. На миг ему показалось, что он рад, что остался жив, но тут же он отогнал эту мысль прочь. Он сюда пришел, чтобы покончить жизнь самоубийством. А этот «выигрыш» – лишь немного оттягивает конец.
Грузный Райан Камбелл смотрел на Джонатана во все глаза.
– Шестнадцать процентов, – сказал он, – это тоже шанс. Притом, довольно высокий, так что не уповай на свою везучесть или еще что-то. Если ты решишь сыграть вторую партию, – тысяча процентов, что ты застрелишься.
– А сколько стоит вторая партия? – обратился к судье Джонатан, держа в руках шесть зелёных банкнот.
– Шестьсот долларов, дружок. Но ты ведь не станешь играть, верно? Забери эту огромную сумму и вы с матерью сможете кушать сытнее всех целый месяц.
Райан Камбелл не спускал с парня глаз.
Могло показаться, что Джонатан раздумывал над словами судьи, но это было не так. Решение юноша принял сразу, не колеблясь, а медлил лишь для того, чтобы всем показалось, что он в сомнениях.
– Я играю, – сказал Джонатан, и отдал судье свои деньги. Таким образом, в банке второй партии оказалось три тысячи шестьсот долларов.
Камбелл довольно улыбнулся, как будто смотрел не на человека, а на наивного ягненка, который пытается подружиться с волком.
Время шло. Игра велась. Наступила ночь, и радио умолкло. В салуне остались лишь голоса посетителей (большинство – пьяных), звуки посуды и хлопки выстрелов.
Вновь произошло что-то странное, вы бы сказали «необъяснимое», – Джонатан опять остался последним в этой игре, которая велась уже не между пьяницами и бездельниками, а между довольно зажиточными людьми (скорее всего, ворами и преступниками). И вот все они, впятером, лежали в углу окровавленной кучей. В голове у Джонатана что-то щелкнуло.
– Поздравляю, дружище, вот твои деньги, – сказал судья, вручая юноше уже не парочку банкнот, а приличную стопочку. – На что думаешь потратить их? Хватит на лекарства матери? – участливо поинтересовался он.
Райан Камбелл опять говорил что-то про «рискованность», которую ставил всегда в одних предложениях с Джонатаном, и «стабильность», которая регулярно находилась возле его собственного имени.