И никакого приказного тона!
Вот так все просто. Запомните, чему я вас учу, поступайте так, как я учу, и будьте счастливы, как счастлива я».
Между тем Маша даже сама не могла назвать себя счастливой. Ее очередной раз отчислили из очередного вуза. А это кошмарное разоблачение Федора окончательно разрушило ее.
***
В последнюю пятницу января у Стеши собралось как никогда много народа. Салон заполнила самая разношерстная публика. По мере прибытия гостей подтягивали девочек. Вызвали и Машу, и теперь она бродила по студии, ожидая, когда ее «прикрепят» к кому-нибудь из гостей. Ее стройное тело плотно облегало маленькое черное платье. Волнистые волосы были распущены до плеч, а ниже, сплетённые в толстую косу, заканчивались у самого пояса ярко красным бантом.
К Стеше подошел Валерий Николаевич Громов – народный артист, широко известный по киносериалам о мафии.
– Послушай, – обратился он к ней, – у тебя здесь такая колоритная цыганочка бегает, познакомь нас.
– Какая еще цыганочка? – удивилась та.
– Да вот же она, – сказал Валерий Николаевич, указывая на Машу.
– А-а, вот ты о ком… Да без проблем! Маня, – окликнула Стеша девушку, – подойти ко мне. Я хочу оказать тебе честь и познакомить с великим киноактером. Валерий Николаевич…
– А я знаю! – перебила ее Маша.
– Вы что, знакомы? —удивилась Стеша.
– Нет, конечно! Я имела в виду, что знаю, что Валерий Николаевич – великий актер.
– А-а…, – безразлично протянула Стеша. – Ну тогда покажи ему фотолабораторию.
Маша сделала приглашающий жест и стала подниматься по винтовой лестнице. Валерий Николаевич последовал за ней. Перед ним открывалась картина, способная свести с ума любого мужчину: стройные ноги и крепкие упругие ягодицы – Стеша запрещала своим девушкам надевать на подобные вечеринки нижнее белье. «Боже, я схожу с ума! – думал Валерий Николаевич, чувствуя нарастающее возбуждение. – Нет-нет, я слишком стар для этой девушки… Но я хочу ее!»
– Ну вот мы и пришли, – сказала Маша, остановившись у какой-то двери. Распахнув ее, девушка шагнула внутрь, включила свет, и последовавший за ней Валерий Николаевич увидел небольшую комнату, заваленную какой-то допотопной техникой.
– Вот здесь работает Стефания Аполлоновна…, – куда-то в пустоту произнесла Маша и взяла его за руки. Лик ее тронула легкая улыбка, взгляд стал по-детски наивным, а в огромных чернущих глазах казалось можно было утонуть. Маша научилась придавать своему лицу кроткое выражение, которое, между тем, не призывало к скромности, а порождало страсть. Валерий Николаевич окончательно потерял голову. Робея как юноша на первом свидании, он едва прикоснулся ладонью к ее щеке и нерешительно начал свое признание: