Плывет луна за мной, как карась,
Не плыви, луна, отвяжись!
Разве не знаешь ты, сколько раз
Начинал я новую жизнь?
Глазков Н. И. Биография.
Это было старое общежитие у Заставы Ильича. Двухэтажный кирпичный дом примостился во дворе, среди нескольких девятиэтажек довольно обшарпанного вида. Раньше это было общежитие, принадлежавшее заводу, но в 2003 году завода не стало, теперь здесь за сто пятьдесят рублей в сутки комнаты снимали, в основном, приезжающие на заработки таджики и другие. В помещениях мужских и женских стояло по двадцать-тридцать коек в два яруса. Умывальники и туалеты размещались в коридорах, где по утрам скапливались очереди. Жители окрестных домов возмущались таким соседством, но все оставалось по-прежнему. Время от времени в общежитии проводили санитарную обработку, тогда зловонный дух в нем и в окрестностях стоял по нескольку дней, но это происходило не часто.
В этот вечер новенький, с нечесаной длинной бородой старик в поношенной безрукавке на голом теле, Иваныч, должен был играть с местным авторитетом большим Шухратом в шахматы за разрешение на освободившееся место на нижней койке. Вообще-то, Шухрат любил играть в нарды, но бомж умел в шахматы. Все было культурно, сдвинули несколько коек, расположили шахматную доску на тумбочке. Подтягивались обитатели общаги, в полночь охранники запирали вход. Болельщики распределились по койкам, от усталости некоторые засыпали, но кое-кто бодрствовал в ожидании начала игры. Шухрат задерживался на работе. Иваныч, с большим трудом забравшийся на верхнюю койку, тихо дремал. Претендентов на вновь освободившуюся недавно нижнюю койку было несколько, но Шухрат любил аттракционы, а проигравший должен был еще пройти три раза на карачках вокруг тумбочки и проблеять как баран.
Шухрат пришел к одиннадцати, выпимши, с серым и сердитым лицом. Он как будто забыл о вечерней разборке, а без его ведома в бараке ничего не происходило. Вошел тяжелый и уставший, и сразу же на его тумбочке появился небольшой чайник, из носика которого шел пар, рядом плов из соседней чайханы.
– Ну, что разлеглись, – заорал он, закончив длинной фразой ругательств. – Шкафы с пустою антресолью. А где этот каналья, бомж-шахматист?
Иваныч как бы почувствовал, что речь идет о нем, вдруг проснулся, зашевелился, закряхтел и начал медленно сползать со своего верхнего места. Он с трудом добрался до тумбочки и буквально рухнул на затрещавший табурет, стараясь удержать равновесие. Шухрат был похож на злого шакала.
– Мои фигуры белые, – прикрикнул он. Иваныч безмолвствовал. Не прошло и трех минут после начала игры, как старик поставил Шухрату детский мат.