«Кто здесь?» – Спросил я сам себя. Внимательней рассмотрев глиняный, ручной работы кувшин, я понял кто. Именно такой кувшин с отколотым краем всегда стоял с утра на столе, после утренней дойки, и дожидался, когда же я проснусь. Мне даже стало смешно. Не может быть? Я отказывался верить своим глазам. Но кувшин был тот, и объяснить этого я не мог. Я встал и прошёл вглубь комнаты. Комната очень похожа, только мебели нет. Я всмотрелся в темноту, и увидел на стене «Трёх богатырей», нарисованных на небольшом коврике, который висел над кроватью. Я отошел в сторону, и видение утонуло в темноте. Да, действительно, окна те, по крайней мере, столько же. Но, стола этого я не помню. «Откуда стол?» – задал я сам себе вопрос. – Странно всё это?
На столе вместо кувшина с кружкой появились несколько щепок. Я взял их в руки и подошёл к печи, что бы лучше рассмотреть. Щепки были обыкновенными. Откуда-то в сознании появилась мысль, что их надо бросить в огонь. Я так и сделал. Охваченные пламенем щепки затрещали, и из печи, несмотря на хорошую тягу, пошел в комнату дым. Он не развеялся туманом, а повис своими нитями в воздухе, разрисовав пустоту причудливыми формами. Я вернулся за стол, и стал рассматривать его. Сначала, разглядел дорогу, и весь этот вышедший дым нарисовал в комнате карту, которую я постарался запомнить. Затем дым, подхваченный дуновением легкого ветерка, сформировал лицо. Доброе, простое лицо. И это лицо, как будто о чём-то говорило мне, рассказывало о тайне, которую я должен знать. Я ничего не понимал и ничего не слышал, но чувствовал, что неведомая мне информация, поступает в моё сознание. Почему-то понял, что лицо живёт, пока горит в печи огонь. Как только дрова прогорали, лицо старело, и исчезало. Быстро подбрасывая поленья , я видел, как лицо молодеет. На улице давно наступила ночь, и всё это время, всю ночь, я следил за огнем, продолжая жизнь своему видению. Странно, но дрова у печи не кончались, и поток информации, который продолжал вливаться в меня, казался бесконечным. В какой-то миг всё оборвалось, и огонь в печи, и видение, и ночь. На улице расцвело, и утренние лучи солнца ворвались в темноту комнаты. Обернувшись, я снова увидел на столе кувшин с молоком и хлеб. Только на этот раз кружка была пуста, и молоко я налил себе сам. Позавтракав, я вышел на улицу. Птичий перезвон сливался с шумом леса, а пшеничное поле шелестело своими колосьями. Я посмотрел на машину и вспомнил, что ещё вчера должен был приехать домой. «Наверное, все волнуются, переживают, обзванивают знакомых», – тревожно подумал я. В кармане зазвонил сотовый, и я услышал голос жены: «Не волнуйся, скоро приеду», – закричал я в трубку. – Со мной всё нормально!