Пока я, засыпая, предавался досаде, по комнате разлился электрический свет, режущий и огорчающий. В комнату вошла Моника, неся с собой какие-то документы и авторучку, и, «дико извиняясь», просила меня подписать их, чтобы ей прямо завтра с утра, не заезжая в офис, можно было отправиться к клиенту. И хотя я сквозь туман в голове и удивился – к какому еще такому клиенту, – нацарапав автографы в строках для подписи, почти тут же забылся здоровенным сном.
Проснулся я в шесть утра, Моники рядом не лежало. В связи с этим я пробовал уснуть еще, поворочавшись минут с пятнадцать, но необычайная ясность в уме подсказала, что все это пустое. Поболтавшись по коридору и посидев на кухне, я надумал ехать-таки домой, чтобы нормально принять душ, позавтракать, а затем уж на свежей волне выдвигаться на работу. Для реализации плана пришлось растолкать Монику, спавшую в соседней комнате.
Моника, увидев меня совсем одетым и куда-то уже собранным, как-то даже переполошилась. Я отнес подобную реакцию к тому, что она совершенно не привыкла видеть меня в обстановке своей квартиры, тогда я вкратце поведал ей о намерениях двигаться дальше, успокоив, что времени только полседьмого, что можно, можно будет поспать еще; Моника, пробурчав что-то неопределенное, поплелась в коридор выпроваживать меня.
И там, в прихожей, снимая свою куртку с вешалки, я как-то неосторожно взбаламутил нижние слои одежд и клянусь, что приметил там то самое изумрудного цвета пальтишко, в котором Афина ездила со мной в пригород… И хотя обычно, признаться, я бываю не слишком внимателен к одеждам других людей, да и к своим-то, впрочем, привязан не особо страстно, однако то пальто я узнал бы везде – так прелестно оно смотрелось на Афине в тот пригородный воскресный день.
Тогда я с подозрением перевел взгляд на Монику, но ее заспанное личико в ту секунду не выражало ничего, кроме желания спать опять и того, чтобы я поскорее убирался отсюда подальше. И я ушел, решив для себя, что обязательно задам вопрос о происхождении этого пальто в ее прихожей при первой же встрече.
Приехав тем утром на работу, я тут же попал в оборот Козыря, который потащил меня в «Kresty», где мы весь день-деньской «решали вопросы». Изрядно утомившись, тем более что подъем состоялся еще в шесть утра, сразу после того как вопросы были решены, я сорвался домой, завалившись там в заслуженный всем ходом дня сон.
Следующий день практически полностью, до мельчайших деталей, повторил предыдущий: я вновь встал с утра пораньше, причем если верить окну, то самой что ни на есть ночью, затем в компании Козыря и прочих шефов опять заседал в «Kresty» до полного потемнения, после чего, не заезжая в офис, возвратился в свою однокамерную обитель. И это хорошо еще, что после моего фиаско с подписанием ордера на обыск, от функции подписи документов меня временно отстранили, и я охотно передоверил ее томящемуся от безделья и ночной бессонницы Молодому. Прямо скажем, что и пятница в плане событий несущественно отличалась от вышеупомянутых дней.