– Передавай там Нине Иоанновне, что больше я ей ничего не должен, – бросил он мне в спину, когда я в последний раз выходил из своего отдельного от остальных кабинета.
В ту минуту мне предстояло пройти сквозь весь офис, пожать густой лес рук, так как в РЦСЧОДН это являлось словно бы универсальным жестом на все случаи жизни. Поэтому, уходя, я пожал целую толпу рук – равнодушных, вялых, безразличных: всяких. В глазах коллег я видел лишь сочувствие к самим себе, потому как каждый уже подумывал о том, что именно кто-то из них вскоре займет мое незавидное руководящее положение, что, естественно, не сулило ничего хорошего, предвещая окончание легкой и беспечной жизни «разводящего манагера».
Покинув кабинет, я отправился к Молодому разоформляться с работы. Подписав несколько бумаг о «пролонгации неразглашения», я засобирался уже на выход, так и не услышав никаких объяснений от старика Молодого. И только когда я практически уже вышел вон, Молодой неожиданно заговорил:
– Никита Парамонович… вы… если и будете информацию-то разглашать, не делайте этого публично – через СМИ, в этих ваших интернетах… не надо, – внушающим, вкрадчивым голосом сообщил он мне. – Хотя… если и станете, кто же вам все равно поверит? – добавил он, после чего ехидно расхохотался.
Я шутейно поклонился и вышел.
Вернувшись домой досрочно, я вспомнил заглянуть в почтовый ящик, живой, туда, куда обычно подкидывают квитанции на квартплату. Квитанции, кстати, там и впрямь лежали, и вместе с ними – сразу две повестки в суд.
Голова 42.Туман рассеивается
Проснувшись в тот пасмурный вторник не у дел, я, помнится, еще долго лежал и посматривал в потолок – плоский, понятный и предсказуемый, и от этого зрелища отчего-то делалось необыкновенно просторно и просто. Возможно, это созерцание и навело на размышления, что и жизнь, словно поиграв со мной, как играет ребенок с резиновым мячиком, вновь поместила в привычное положение, в некую пыльную кладовку. И вот снова я никуда уже не спешу, оставшись без работы, хлопот и особенных денег, так и не получив расчет за последний месяц. «Наверное, и это все было не зря. Как-никак я принес денег для развития «Купи у нас», приобрел… кое-какой опыт, узнал кое-чего о положении вещей в нашей стране… оставшись в живых… а без «Расчетного центра» ничего этого не было бы», – давал я предварительные оценки очередному витку трудовой карьеры.
Еще накануне вечером я пришел к заключению, что мое увольнение было спровоцировано несанкционированной поездкой в Эмск, в самое логово св. Сатаны – это явно не входило в чьи-то планы. И хотя я никогда не был любителем теорий заговоров, в особенности против себя, к тому времени уже отчетливо просматривалось, что Афина, Моника, Нина Иоанновна и Козырь действовали как своего рода оркестр, отрепетированно и слаженно. Вероятно, девчата из Эмска позвонили Нине Иоанновне, порассказав, что я их, мол, преследую, после чего бабуля связалась с Козырем, ну а тот принял решительные меры, уволив меня от греха подальше. «Хм, от греха подальше…» Картина вполне вырисовывалась, пускай ответа на излюбленный свой вопрос ЗАЧЕМ?!? я пока так и не получил.