Мальчик шёл по коридору, осматривая стены, ища для себя что-то интересное среди бесконечных картин, принадлежавших его отцу.
Наконец Сизэр добрался до своей комнаты. Он со скрипом отворил тяжёлую дверь и с громким ударом закрыл её за собой. Поставив почти сгоревшую свечку на стол, он достал лист бумаги и, используя небольшой странный камушек, который он нашёл возле озера, принялся рисовать свою картину. Свою идеальную картину.
Тяжёлые удары громким звуком, словно раскаты грома, разливались по пустому замку.
– Может вам помочь? – Джимми, сидя рядом со Сьюзи, перебирала в руках маленький камень, найденный ею на полу в коридоре.
– Чёрта с два мы его сломаем! – Дэйв сел на надломившееся кресло и обхватил голову руками.
– Да уж, – Майк, уставший бесцельно колотить камнем непробиваемое стекло, последовав примеру Дэйва, сел на поваленный книжный шкаф.
– И что мы будем делать? – Сьюзи уже знала ответ, но она лелеяла в душе надежду на то, что кто-нибудь смог придумать другой план.
– У нас два варианта, – проговорил Дэйв. – Первый – подниматься, пытаясь поймать свя…
– А второй? – не дав договорить, произнесла Вероника.
– А второй я ещё не придумал, – грустно улыбнулся Дэйв, после чего направился в сторону лестницы.
– Сколько здесь этажей? – Джимми старалась разглядеть в окна хоть что-то, но тщетно: туман уже превратился в бесконечную тучу, скрывающую всё, что было дальше вытянутой руки.
– Порядка шести, – Дэйв ещё раз окинул взглядом коридор, после чего зашёл на жуткую лестницу. Все недолго постояли на своих местах и молча направились вслед за Дэйвом, будто приговорённые к смерти люди. Хотя… Чем они отличались от них?
Каждая новая ступень казалась шансом на спасение. В то же время было ощущение, что потолок вот-вот готов раздавить их, уничтожить своей тяжестью.
Спасение было найдено, когда ещё один проход показался в выложенной камнем стене. Забежав в коридор четвёртого этажа, часть ребят достала телефоны, чтобы проверить статус сети, а другая разошлась в поисках окон без несокрушимых витражей.
– Смотрите, – Вероника вышла из комнаты, зажав между указательным и большим пальцем правой руки какой-то листок.
Джимми обошла Веронику и, слегка прищурившись, осмотрела листок: в руках Джимми был некий пожелтевший от времени пергамент, края которого были изрядно потрёпаны, а правая часть обожжена, словно её хотели сжечь, но впоследствии передумали. Сам рисунок являлся портретом человека, чьи черты лица было невозможно понять из-за повреждений нанесённых полотну. Вся работа была выполнена только чёрными красками, а может и чем-то другим.