«А чего стыдимся-то? Плохих манер? Так если сравнивать, например, с китайцами, то у нас не всё так уж и плохо. Или своего неумения культурно бухать? Так русские пьют нисколько не больше англичан или немцев тех же, – задавал я в пустоту вопросы. – Может, бедности своей? Но на земле достаточно стран, в недрах которых золота и нефти не меньше нашего, а люди мрут от голода».
«Знаешь, мне кажется, что стыд наш идет изнутри нас самих. Он шлейфом тянется за нами из прошлого. Мы стыдимся своего прошлого. Не того героического прошлого, где одни победы и завоевания, а того, где поражения и унижения. Мы это прошлое ни вспоминать, ни признавать не хотим. Поэтому врем. Придумываем себе новую историю, где нам не за что стыдиться», – он открывал мне совершенно новый взгляд на то, о чем я много раз размышлял.
«Получается, что мы собственного вранья стыдимся», – восклицал я, забывая тащить через дальняк ненавистного коня.
«Всё верно. Сначала начинаем врать по-малому. В детстве – из шалости, потом – чтоб подружку на секс раскрутить, будем старше – будем врать своим детям. И так по кругу», – соглашался Никита, помогая мне отвязать от канатика замотанный в целлофан сверток.
«А потом своё же вранье принимаем за чистую монету: наших военных на территории Украины нет; у нас честные выборы; я говорю правду; я верю в бога и всё такое», – нашептывали мы, вытаскивая записки из обоссанного пакетика.
Однажды после двухдневного пребывания в «боксике» я вернулся, а Никиты в камере уже не было. Никто не знал, куда его увели. Я очень надеялся, что его отпустили. Я подумал: «Неужели государственная машина, растаптывая таких молодых, как мы, затыкая нам рты, запугивая, неужели она не понимает, что рано или поздно она забуксует и скатится под откос? Разве эти деятели не понимают, что они сами себя утопят во лжи, которую льют на лопасти своей чёртовой колесницы? Они убедили себя и убеждают других в том, что их путь развития России самый правильный. Все сомнения на этот счет и критику они воспринимают исключительно как агрессию. Полстраны обсуждает коррупцию на самом верху, а они пытаются сохранить мину при плохой игре. Замалчивание и замаливание – наши русские любимые занятия».
Скажете, что молчание это не ложь? И в этом главное враньё! Молчание – самая страшная ложь! Замалчивание истины, сокрытие правды – вот величайший грех. Ведь что, например, христиане считают грехом? Они называют восемь смертных грехов: обжорство, похоть, корысть, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Лжи в этом списке нет. А почему? Да потому что вся религия построена на ней!