«Ваша честь!» – напротив меня из-за стола поднялась старший помощник прокурора Верх-Исетского района города N, ставшая незадолго до этого победителем в номинации «Лучший государственный обвинитель», Екатерина Валерьевна Копылова.
Копыловой на вид не было ещё и сорока. Немного азиатские черты лица, чёрные как смоль, прямые волосы чуть ниже плеча и ухоженная кожа удивительно гармонично сочетались с форменной одеждой младшего советника юстиции. Можно даже сказать, что она была довольно привлекательна для своего возраста и положения. Но всё впечатление портил её взгляд. Смотрела она как-то безвыразительно. Во время заседаний я всегда сидел напротив неё и даже как-то попытался поймать её взгляд. Мне хотелось заглянуть в её глаза, рассмотреть в них хоть что-то человеческое, а не казенное. Помню, как судья оглашала лингвистическое заключение, а я наблюдал за тем, как государственный обвинитель чертила пирамидки между своими записями. И вдруг она подняла взгляд на меня. Я свой не отвел и продолжал всматриваться в её тёмные зрачки. Она посмотрела на меня надменно, даже не выразив удивление по поводу того, что я пялился на неё. Наконец-таки я отвел взгляд и решил судьбу больше не испытывать и эксперименты со зрением не проводить.
«Несмотря на запрет выкладывать видео судебных заседаний в свободный доступ в интернет, – продолжила она, – со времени начала судебного процесса на Ютубе уже появились некоторые записи судебного процесса. Поэтому перед допросом эксперта я прошу принять её ходатайство о запрете видеосъёмки».
Судья взяла переданный прокуроршей лист, заглянула в переданный ей паспорт и начала читать, но с первых же строк стала запинаться, пытаясь разобрать почерк эксперта:
«Оглашается заявление Ворониной: «Прошу запретить фото- и видеосъёмку во время моего допроса. Я являюсь сотрудником образовательного учреждения и работаю с молодежью. Я хочу… я не хочу создавать повод для обсуждения моей… оппозиции, что ли? …для обсуждения моей позиции в данной среде».
И, обращаясь к прокурорше, добавила:
«Вы поддерживаете?»
«Да, Ваша честь!»
Прокурорша вновь поднялась с места и эмоционально, надувая щеки, дополнила:
«Многие допрошенные здесь свидетели говорили мне, как после судебных заседаний с их участием в интернете появляется множество нарезок видеозаписи их допроса, такие видео монтируются кусками, слова вырываются из контекста. Они возмущены».
Судья покачала головой и недовольно глянула в сторону видеокамер, за объективами которых прятались мерзкие и вездесущие журналюги. Зал судебных заседаний был не очень большим, но помимо судьи, секретаря, прокурорши, меня с адвокатом и двух приставов зал кое-как смог вместить ещё человек двадцать тех, у кого был интерес или просто тех, кого волновала моя судьба. Впрочем, относительно последнего у меня были большие сомнения.