Инициировал допрос адвокат, поэтому он первым и взял слово:
«Эксперты, которые давали заключение на следствии, указывают на вас как на главного эксперта-лингвиста города N».
«Ну, звания у меня такого нет, – скромно ответила Платонова, – однако я действительно являюсь руководителем бюро судебно-лингвистической экспертизы».
«Что вы можете сказать о характере высказываний в видеороликах, которые вам были переданы для дачи заключения?»
«У автора прослеживается конфликтная и порой агрессивная тональность, – поправила очки на носу эксперт. – Он демонстрирует своё мнение. Но элементы убеждения очень косвенные, неявные. Часто употребляются выражения в междометной функции, которую можно расценивать по-разному. Надо отметить, что у него язык довольно метафоричен. Поэтому его слова буквально не всегда следует понимать. Очевидно, что его цель – привлечь внимание, в данном случае к «мракобесию», как он выражается. Он пытается критиковать клириколизацию нашего общества, выступая, скорее, как публицист, высмеивая это явление. Своей речью он конструирует образ провокатора. В политике, например, такой подход часто используется. Яркий тому пример – Жириновский Владимир Вольфович».
«Скажите, а если выражения автора высмеивают какие-то явления, каких-то лиц, можно ли такой способ подачи информации назвать сатирой? И может ли сатира быть оскорбительной?» – Алексей снова обратился к эксперту.
«У сатиры и юмора, конечно, же могут быть оскорбительные черты. Оскорбить можно и простым жестом, и даже взглядом. Вопрос лишь в том, какова глубина тех чувств, которые оскорбляются, – ответила Платонова. – Например, в высказываниях в адрес Патриарха Кирилла автором, несомненно, использованы оскорбительные слова и выражения. Но только по отношению к конкретному физическому лицу. А вот по отношению к группе лиц, то есть по отношению к верующим, православным верующим, оскорбительных слов не было сказано. Додумывать что-то здесь нельзя, необходимо четко давать оценку именно словам, которые были произнесены».
К допросу подключилась прокурорша. Она спросила:
«Давайте пройдемся по роликам. Какие лингвистические признаки унижения в конкретных видеоизображениях?»
«Хорошо, давайте пройдемся. Мы должны определить не только признаки унижения, но и определить, есть ли объект унижения. Вот, например, ролик «Ловим покемонов в храме»: предметом речи в нём является ловля покемонов; группа лиц, т. е. верующие, в видеоролике не выделена и не обозначена языковыми средствами; отношение автора – он отрицательно относится к закону, запрещающему ловить покемонов в храме, высмеивает то, что в православной традиции является святым. Таким образом, поскольку нет объекта унижения, то есть группа лиц, которая четко никак в его словах не обозначена, значит, и лингвистического признака унижения этой группы тоже нет. Возьмем следующий ролик «Идеальный православный брак»: предметом речи там являются советы относительно православного брака и семейных ценностей, которые автор отрицает. Но опять же нет ни слова о группе лиц. В ролике ничего не говорится о верующих, в том числе о православных. Соответственно, если нет группы, то нет объекта унижения, а значит, нет и признака унижения этой группы (объекта). Следующий…», – хотела было продолжить Платонова, но была прервана прокуроршей.