– Да угомонись ты, Машка! Они все здесь такие твари бездушные. Я уже не первый раз в отделении. Знаю тут всех как облупленных, – позевывая, тихо сказала Катя, высунувшись из-под одеяла. Потом она опять прикрыла глаз, и все поняли, что Катька по прозвищу Лялька вставать не собирается и будет валяться в постели до самого завтрака.
А в это время Старовойтова, вышагивая по коридору, орала во все горло: «Подъем! Всем мыться! Через час я закрою туалет на уборку».
Пациентки отделения не любили и побаивались Ольгу Васильевну. Она постоянно орала и злилась на больных, и в своей грубости и хамстве намного превосходила других медсестер, даже визгливую Анисимовну. Старовойтова была замужем за каким-то начальником, поэтому позволяла себе обращаться с больными весьма вольно, чувствуя поддержку руководства. А еще поговаривали, что она баптистка. И у Кристины не укладывалось в голове, как верующая женщина может вести себя так безобразно и обзывать больных всякими непотребными словами.
Сегодня Лаврентьевой повезло. Надзирательница Дарья Ивановна Козлова только что вывезла из туалета лысую Светку, последнюю из тех, кому требовалась помощь санитарок. У умывальника и унитазов пока никого не было. Кристина быстро вымыла голову и устроилась на биде. В это время в туалет вползла Вера.
– Слушай, Кристинка, а дай мне своей шампуньки голову помыть.
– Возьми в пакете, – разрешила девушка.
– Вот спасибочки! – обрадовалась Нежина и выудила яркую пластиковую бутылочку из пакета. Потом внаглую, не жалея, выдавила большую кляксу шампуни на ладонь.
– Ты знаешь, что сегодня выписывают Анжелку?
– Угу, – отозвалась Вера, активно массируя голову.
– Как думаешь, ее менты заберут?
– Они, – так же коротко ответила Нежина.
– А как думаешь, на сколько ее посадят?
– Да черт ее знает, – неопределенно проговорила Вера, смывая с головы шампунь. Спустя несколько минут она с трудом распрямила спину и повернула голову к Лаврентьевой. – Ну ты все?
– Да, – выдохнула Кристина и начала собирать свои вещи. Возле туалета уже образовалась очередь. Но впереди всех нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Нинка Артемьева.
– Девки, хорош размандыкивать! Выметайтесь! – прикрикнула она и хрипловато пробурчала: – Вы очередь собрали.
– Да иди ты… – беззлобно огрызнулась Вера, заматывая мокрую голову полотенцем.
– Сама иди туда, – тихо, но с угрозой в голосе, ответила Артемьева.
Кристина не обратила никакого внимания на перепалку женщин. Такие ссоры между ними случались нередко. Лаврентьева знала, что Нинка, раздевшись донага и покачиваясь из стороны в сторону, будет совершать свой туалет долго и тщательно. Эта странная особа никогда не стеснялась других больных, которые смущенно отворачивались, застав Артемьеву за помывкой и даже не пытались зайти в туалет, опасаясь ее гневных взглядов и окриков. Да и бросающаяся в глаза яркая татуировка дракона, извивающегося вокруг черного креста, набитая в области таза Нинки, наводила на больных суеверный трепет.