– Да, халат у тетки классный. Шелковый и красивый. Наверное, очень дорогой. И бабы эти все блатные, не то что мы… – отрешенно согласилась Анжела, думая о чем-то о своем.
– А мне кажется, что к нам переведут Леру, – вставила Аня, девушка с короткой стрижкой и вечным вихром на непослушных коротких волосах. – Она давно просит врача перевести ее из шестой.
Содержательную беседу женщин прервал неприятный голос Старовойтовой.
– Выходим на завтрак!
– Идем, Васильевна, идем, – отозвалась Вера и, держась за спинки кроватей, зашаркала к выходу. Все потянулись за ней. Только Анжелка по-прежнему сидела на кровати.
Полина, стройная молодая женщина лет тридцати, повернула голову и сочувственно взглянула на Нефедову:
– Идем, а то Васильевна опять взревет. Ты же ее знаешь.
Анжела тяжело вздохнула и обреченно потопала вслед за всеми в столовую. За завтраком Нефедова затравленно оглядывала женщин. Еда в рот не лезла, и она предложила овсяную кашу соседке Алисе, которая в две ложки съела свою и с благодарностью подвинула тарелку Анжелы к себе поближе.
– Да не сцы ты, – тихо прошептала на ухо Анжеле Вера. – И там бабы живут нормально. Я-то знаю. Девять лет просидела. С коротким перерывом, конечно.
– А я тоже боюсь, – вставила вихрастая Аня. – Меня тоже посадят?
– Не-а, тебя нет, – со знанием дела ответила Нежина, старательно размазывая кубик масла по горбушке несвежего батона.
– П-почему? – то ли удивилась, то ли обрадовалась Аня.
– А ты включи мозги и подумай… – проговорила с набитым ртом Нежина.
– Так у нее и мозгов-то нет, – хихикнула цыганка. – Ей и включать-то нечего.
– Не встревай, Машка, – отмахнулась Вера и продолжила: – Ты же, Анька, шизофреничка, а душевнобольных не судят. Их просто запирают в дурке. А так как ты уже здесь, то твое дело до суда просто не дойдет.
– Зря ты, Верка, ее успокаиваешь. Суд обязательно будет. Ментам же надо дела закрывать, – настаивала на своем цыганка.
– Нежина, опять ты баламутишь всех! – в который раз за утро взревела Ольга Васильевна. – Закрой рот и дай всем спокойно поесть. Тебя Машка это тоже касается.
Вера не мигая уставилась на медсестру и откусила от горбушки, демонстрируя фальшивую покорность. Когда же Старовойтова отошла от стола, за которым сидели женщины, Нетребская заискивающе обратилась к Вере:
– Ты будешь черный?
– Нет. Но тебе не дам, не проси.
– А почему вы не хотите с ней поделиться? – поинтересовалась новенькая, удивленно вскинув брови. Она протянула Алисе свой кусок черного хлеба и перевела проницательный взгляд на Веру.
– Потом узнаете, мадам, – развязно ответила Нежина и спросила: – А как вас звать-то?