Глава 2.
Тридцать первого декабря, как и всегда, жители города N встречали Новый год. На самом деле сердца многих из них были наполнены притворной радостью. Эти люди веселились словно по инерции или просто потому, что Новый год принято праздновать, что бы не происходило в их жизни. В глубине души они были уверены, что наступающий новый год не принесет им ничего из того, о чем они мечтают: ни много денег, ни лучшей работы, ни новых перемен, ни истинного счастья.
А Кристина, до которой в этот день никому не было никакого дела, в полном одиночестве стояла у окна квартиры дома №5 по Ленинскому проспекту. Окно просторной гостиной, заставленной дорогой итальянской мебелью, выходило как раз на центральную площадь города.
В самом центре площади напротив памятника вождю мирового пролетариата возвышалась нарядная елка, сверкающая и переливающаяся множеством цветных огней. По периметру площадь была оцеплена строгими и неприступными омоновцами. Чтобы оказаться у елки нужно было пройти через рамку металлоискателя. Люди покорно выворачивали карманы и открывали свои пакеты, демонстрируя пластиковые бутылки с пивом. Шампанское в стеклянных бутылках проносить было запрещено.
На площади было многолюдно и шумно. Сначала Кристина решила присоединиться к толпе, но потом передумала. Одной толкаться среди людей было как-то стыдно и не очень удобно.
Время стремительно приближалось к полуночи. Девушка отошла от окна и устроилась на кожаном диване перед празднично накрытым столом. Без пяти двенадцать она с трудом открыла бутылку шампанского, наполнила доверху хрустальный бокал на высокой ножке и под бой курантов осушила его до дна. Потом пару раз ковырнула вилкой салат из крабовых палочек и тяжело поднялась. Она выключила телевизор и стягивая на ходу свое самое нарядное платье, побрела в их с Владом комнату, который уехал в командировку и почему-то забыл вернуться к двум часам как обещал.
Лаврентьева расстелила постель и улеглась, укутавшись теплым пуховым одеялом. С улицы доносились приглушенные голоса уже изрядно поддатых горожан и хлопки фейерверков китайского производства. Но вся эта праздничная суета совершенно не волновала девушку. Она старательно пробовала уснуть, но тяжелые мысли, словно огромные валуны, ворочались в голове не давая забыться.
Около четырех, Кристина решительно поднялась с постели и направилась в комнату родителей. Там она отыскала аптечку матери и принялась перебирать таблетки. Удовлетворенно выдохнув, она зажала в кулаке искомое и вернулась в гостиную. Сев за стол, Лаврентьева наполнила фужер шампанским и принялась глотать одну таблетку за другой, запивая уже не искристым кислым вином. Затем совершенно спокойно отнесла бутылку в мусорное ведро, туда же отправила и пустую упаковку от снотворного. Оглядевшись по сторонам, решительно открыла ящик навесного шкафчика, выудила блокнот с рецептами любимых блюд и ручку. Она вырвала из блокнота чистый листок и быстро черканула: «Все! Больше не могу!», потом злорадно улыбнулась и подумала: «Как он со мной, так и я с ним». После совершенных манипуляций Кристина почувствовала необыкновенное облегчение и, еще раз оглядевшись, неторопливо потопала в спальню. Она опять улеглась на кровать и закрыла глаза.