– У меня есть метка зверя, – ответила ему, показав свою татушку.
Вернулся Рубен, нарушив своим появлением наш диалог настроенный на становление доверия между нами.
– Хочешь настоящую наколку посмотреть? – спросил Слава.
– Давай!
Он бросил взгляд на Рубена, тот стянул футболку и повернулся спиной, во всю длину и ширину которой распластался дракон с изумрудной чешуёй.
– Красиво! Я таких тысячи видела.
– Где это? – почти в один голос спросили они меня.
– Мой папа татуировщик.
– Это он тебе сделал, – спросил Слава, неожиданно прикоснувшись к моей шее.
– Нет! Разве папы на такое способны!
От того места, где только что коснулся его палец потекла река тепла, превращаясь в лавину огня в груди, доходя до кожи и кончиков пальцев мурашками и прохладным покалыванием.
После трёх ночи Слава везёт меня домой, я прошу остановиться на том же месте, где и села в его машину. Перед тем как выйти, я хочу поцеловать его и тянусь к щеке. Но он видимо предупреждая мое необдуманное действие, широко улыбается и мотает головой.
– Я не беру натурой.
Я фыркаю, наверняка краснею и дергаю ручку двери.
– Тогда, просто спасибо! – выхожу на улицу.
Его машина стоит до тех пор, пока я добираюсь до своей комнаты и включаю ночник.
Папа так и не поздравил меня.
На утро бабушка, то и дело подглядывает на сонную меня, собирая завтрак на стол.
– Ты если уходишь ночью, выходи лучше через парадную, – говорит мне.
– Я больше не буду.
– Почему-то мне в это не вериться, – говорит она. – Если у тебя появился мальчик.
Она не успевает договорить, но смысл я улавливаю сразу.
– Никто у меня не появился, – обрываю ее. – Извини. Никому я не нужна, даже отец вчера не позвонил.
Взрываюсь от рыданий, уткнувшись в колени. Бабушка гладит меня по голове своими тёплыми ладонями, словно источник солнечной энергии, я потихоньку успокаиваюсь. Ее тихий монотонный голос, хоть и стал глуше с возрастом, но не утратил уникального тембра, легко бегущего, как вода в реке. Я чувствую себя маленькой девочкой, которую мама оставила до вечера в гостях и приехала только через пять лет. Ничего не изменилось, я лишь повзрослела, бабушка постарела. Она по прежнему красит волосы в белый цвет, накручивает их на бигуди и укладывает волнами, у неё такие же золотые серёжки сферами и широкое серебряное обручальное кольцо, она хранит свой образ неизменным, чтобы «там» встретиться с любимым, чтобы он ее узнал и это не мой дедушка.
– Я просто не хочу, чтобы твоя жизнь сложилась так же, – говорит она мне.
– Так же, как у кого? Как у мамы? – спрашиваю её.
– И у мамы, и у меня, – говорит она тихо, словно раскрывая тайну. – Мама очень любила твоего отца, он ей голову вскружил, наобещал золотые горы. Дальше ты сама все знаешь. Не позволяй никому разбить твоё сердце. Я тоже молодая думала, что все знаю и понимаю. Сама разберусь, говорила родителям, а вот не сложилось, выдали замуж и все. Твой дедушка хороший был человек, но эгоист, у него только работа и охота, больше он ничего замечать не хотел. Я всю молодость по ветру пустила. Мы же раньше боялось разводиться, боялись людских разговоров, а сейчас думаю, что дура была.