Вот если мистер Руле умрет... Что ж, это несколько другое дело. И Бог знает, какие ценности у него в комнате...
Его комната.
Дверь в его спальню оставалась открытой. Осмелится ли она войти, чтобы быстро осмотреться? Мистер Pуле не мог возразить...
Не раздумывая, она вернулась в темную комнату. Открытая дверь давала почти достаточно света, но по мере того, как ее зрение привыкало, зернистость начала выдавать детали: высокие полки, стеклянные шкафы, неразборчивые картины в рамках. Огромная антикварная кровать. Очертания других дверей, несомненно, ванной и собственной кухни. В углу за письменным столом располагались широкие компьютерные мониторы, вероятно, рабочий стол мистера Руле и пост наблюдения за его предполагаемо скрытыми камерами, но все мониторы были выключены. На комоде стояла фотография в рамке 11"х14", и она взяла ее, чтобы повернуть к свету.
На нее накатила волна тошноты, она поморщилась, подавилась и положила фотографию на место. Блядь...
Очевидно, это была безумная картина маслом, напомнившая ей знаменитые старинные картины и гравюры Иеронимуса Босха[16] и Густава Доре[17]: графические иллюстрации Ада. То, что Джессика уловила в этом единственном проблеске, было похоже на вакханалию низменного мирского вожделения, на панель триптиха, предлагающую вечные грехи плоти в каком-то глубоком усугублении погибели. Видение закружилось у нее в голове: понятия смешались. Это была пещера, или какой-то грот, освещенный факелами? Но то, что окружали стены пещеры, могло быть только клубом или таверной. Что за ёбнутая идея для картины, - пробормотала она про себя. Однако больше всего "ёбнутыми" были фигуры, населявшие это ужасное произведение искусства. Изможденные и ухмыляющиеся демоны толпились среди обнаженной толпы, по локоть засунув руки во влагалища, прямые кишки и разинутые рты. Другие громоздкие, похожие на скалы, существа без разбора отрывали головы, руки, ноги, груди когтистыми, размером с обеденную тарелку руками, цвета кожи слизня. Рога торчали из их похожих на плиты голов, их рты были забиты клыками, похожими на осколки зеркального стекла. Но нечеловеческие существа были не единственными участниками: двое мужчин, гнилых, но вполне себе живчиков, трахали "в два смычка" несчастную молодую женщину; Джессика только надеялась, что художник ошибся, изобразив ее скорее подростком, чем женщиной. Еще одна женщина, такая же молодая, была прикована к деревянному столу, ноги расставлены так широко, что бедра, должно быть, были сломаны. Ее лицо застыло, как в "Крике" Мунка