***
Душа человеческая соткана из согласия и противоречий, которые носят условный характер, как параллели и меридианы, опоясывающие земной шар. И как по этим параллелям и меридианам можно установить координаты места, так и по согласию с миром, приносящему умиротворение, и по противоречиям, раздирающим человека, можно установить состояние его души. Координаты же человека в мире зависят от широты его души и долготы ума.
***
Умом любят блеснуть до обеда, а о душе поговорить после него.
Человек приходит в чужой мир с единственной задачей – сделать его своим, и уходит из него как чужак по-английски, не успев даже сказать «прощай». В жизни он успевает сменить только знак плюс на минус и радость на тоску. Тоска по прошлому – это не тоска по молодости, как это кажется на первый взгляд. Это ужас перед стремительно сокращающимся будущим. Человек приходит в мир, построенный другими, а уходит в мир, построенный им самим.
***
Жизнь идет себе и идет, а история привязывает ее то к войнам, то к революциям. И вместо того, чтобы жить в веке золотом, человек оказывается в веке первом, десятом, семнадцатом…
***
Только романтики и душевно щедрые люди становятся со временем желчными язвами. Они, как экран монитора, излучают свет и подвергаются эрозии. А вот абсолютно черный человек, закрытый для всех, сохраняет свое естество. И появляется изредка то в зеркале, то на пороге.
***
Сначала гуляют с мамой. Потом с бабушкой. Потом с девушкой. Потом с детьми. Потом с собаками. А потом ни с кем не гуляют.
– Мне известно, что ты трудился всю жизнь, – сказал Бог философу.
– Да, я отдал труду все свои силы, – подтвердил тот.
– Чем же ты занимался всю свою жизнь?
– Я всю жизнь утверждал, что бессмертия нет!
– Будь же бессмертным, – сказал Бог и отвернулся от него.
– Боже! – возопил философ. – Чем же я займу свое время?
– Собой.
– Но меня одного на это не хватит!
Человечество для человека – что для потерявшегося ребенка столичный вокзал или для одинокого горожанина ненастная ночь в горах. Человечество – монстр, которому все равно, погубит он себя или нет. Человечество может погубить всех людей во имя одного только человеколюбия. И странно, что эти люди, только они одни, могут спасти его самого.
Как хорошо зайти тихо в дом, где тебя ждут, где тебя спросят, как прошел день, где расскажут о своем дне, и тебе будет одинаково хорошо, говорить или слушать, ибо в этом доме все едино – и покой и любовь. Они на двоих, они неделимы, они во веки веков.
Как хорошо, что дом этот не на перекрестке дорог и не на трассе, как хорошо, что к нему ведет тропка, как хорошо, что вокруг дома не примята трава и не валяется мусор.