— Я не знаю, не знаю, почему остался жив! — кричал он тогда Евгению — Вначале я увидел, что меня убьют, меня должны были убить... А потом я забыл обо всем, я просто спасался. И спасся! — со странным удивлением повторил он. — Убежал... И уже в горах увидел, куда мне надо идти...
Евгений не знал, что ответить. Ему было отчаянно стыдно: чудом выживший всегда винит себя в том, что уцелел — так можно ли усугублять это страдание? В чем он обвиняет Сэма — в слабости? По какому праву? Он даже представить себе боится, что пережил этот парень!
— Ладно, не дергайся больше, — мягко сказал он. — Теперь все позади, и тебе больше ничего не угрожает. Располагайся на ночь. — Евгений показал на диван. — Сейчас я отправлю сообщение, и завтра за тобой прилетят.
— А дальше? — подозрительно спросил Сэм. — В экспериментальные образцы для ваших лабораторий?
Евгений с трудом удержался от резкости: за три года учебы подобные обвинения в адрес СБ уже успели осточертеть!.. Ему очень захотелось предложить Сэму — коль скоро его что-то не устраивает — отправиться обратно. Однако он мгновенно опомнился, мысленно обозвав себя бесчувственной свиньей, и заговорил подчеркнуто спокойно:
— Тебя никто и ни к чему не принудит, за это я ручаюсь. Захочешь сотрудничать — милости просим, нет — твое право: получишь документы, деньги на первое время, полезные адреса, определишь, где хотел бы жить — и вперед! К свободе...
Сэм снова покачал головой, и Евгений понял, что пройдет немало времени, пока этот парень привыкнет к слову «свобода». А привыкнув, уже не будет произносить его на родном языке!
Евгений подождал, пока Сэм заснет, потом сел к компьютеру и быстро набрал сообщение — СБ имела собственную иммиграционную службу, и этот случай как раз для них. Ему даже не пришло в голову позвонить Ананичу: какая разница, от кого придет известие — от студента-практиканта или от куратора района? О том, что тот может счесть это оскорбительным нарушением субординации, Евгений как-то не подумал...
— ...Утром за мной прилетели два агента СБ, — закончил Сэм свой рассказ. — Они проводили меня в столицу, и больше мы с Евгением не встречались. Два месяца я действительно проболтался в их институте, просто чтобы прийти в себя. Потом понял, что если не возьму себя в руки, то так и останусь «экспериментальным образцом», причем с резко падающей ценностью! И моим последним экспериментом для СБ стало предчувствие себя в «Лотосе»: я очень уверенно сказал, где хотел бы жить, хотя до этого о «Лотосе» ничего не слышал... Но вот что странно, — он поднял на Юлю удивленные глаза, — почему еще тогда, в горах, я не вышел сюда? Это было бы проще... Впрочем, — махнул он рукой, — я ведь даже не помню, как шел! Если бы помнил... — Сэм вздохнул и замолчал на полуслове.