– И летящей за забор, – цежу сквозь зубы. Ева ничего не подумает. Ей вообще плевать. Мне кажется, только платком помашет и в добрый путь проводит. Меня причём вместе с Ланой. – Ты только опозоришься перед моими людьми.
– Ну-у-у, – отводит взгляд, всё ещё продолжая порочно улыбаться. – Не думаю.
– Достаточно, Лана, – прерываю её безумные мысли. – Я же сказал тебе, чтобы ты не появлялась в моём доме. Ещё один такой визит – и ты полетишь отсюда. А пока – собирайся и уходи отсюда сама. Иначе Мансур покажет тебе, как быстро ты умеешь бегать.
Угроза действует хорошо. Лана поджимает губы, встаёт с кровати и натягивает платье на голое тело.
– Это та девчонка, да? – спрашивает с остервенением, завязывая волосы в хвост. – Из-за которой мы развелись.
– Не твоё дело.
– Значит, она, – цедит сквозь зубы. – Из-за неё я лишилась Аяза. Тебя. И нашего не родившегося ребёнка.
Я скриплю зубами и уже готов сам вышвырнуть её из этого дома. Но чувство вины гложет, поэтому я сдерживаюсь, чтобы не сделать этого.
Разворачиваюсь и выхожу из комнаты, чтобы не наделать бед. Звоню Мансуру, чтобы выкинул суку на улицу.
Лана опять задела за живое. Выкидыши для меня как красная тряпка для быка. Первый произошёл у Ланы, когда я объявил о разводе. Второй у Евы, когда я… Да, не вернулся к ней. Поэтому, услышав это от Евы – растерялся. Разозлился.
По сути, я виноват в обеих смертях.
Так Лана теперь постоянно это припоминает. Потому что я её не хочу. Не люблю.
Я только одну бестию люблю. Своего оленёнка Бэмби с огромными карими глазами.
Захожу на кухню, где оставил её, и вмиг на душе становится тепло. Улыбка сама появляется на губах, стоит увидеть, как Ева, склонившись над кастрюлей, уплетает фирменное блюдо востока за обе щеки.
Напоминает мне хомячка. Щёчки такие же.
Ева слышит мои шаги, выпрямляется и смотрит на меня, как воришка. И жуёт быстрее.
– Ешь, не бойся, я не отберу, – продолжаю искренне улыбаться, опускаясь на стул.
– Это очень фкусно, – бубнит с полным ртом.
– Кабса – традиционное блюдо, – подпираю голову рукой и умиляюсь тем, как рис выпадает из её маленького ротика.
– А я думала, это плов. Но со своими причудами, – прикрывает ладошками рот и опять жуёт как хомячок.
– Почти.
Жду, когда Ева доест. И как только она делает это – берёт стакан воды. Запивает залпом.
– Острое, – оправдывает свою жажду. Такую, что даже капельки воды стекают по подбородку. Стирает их и взгляд смущённо отводит.
– Там около десяти зубчиков чеснока. Целоваться я с тобой не буду.
Думал, Добровольская сейчас возьмёт ещё ложку и закинет себе в рот, но нет. Морщится, лезет в холодильник, уже не стесняясь, и достаёт оттуда тарелочку с конфетами. Несколько отправляет сразу в рот.