Смотрю на мужчину сверху вниз и не могу налюбоваться. Мамочки, какой он всё-таки у меня красивый. А какой твёрдый… Сижу на нём, как на каменной лавочке. Касаюсь пальчиками груди, чувствую напряжение, но продолжаю трогать его, соскучившись.
Кажется, у меня жар. И, видимо, это я заразила Аришку, так и не вылечившись.
– Нет, – тихо и сипло выдаю. – Я собираюсь устроить допрос. Важный для нас обоих.
– Я внимательно тебя слушаю, – от тембра его голоса мириады мурашек рассыпаются по всему телу.
Его рука взмывает в воздух, ложится на бедро. Делает ещё хуже.
Закусываю губу и с трудом сдерживаюсь, чтобы не поменять курс её ласк. Направить прямо под халат.
Кожа от прикосновений становится настолько чувствительной, будто Назар трогает меня за соски, а не за ляжку.
Так!
Никакого секса!
Во-первых, мы опять толком не поговорим!
Во-вторых, у меня ребёнок за стенкой!
– Вопрос первый, – веду ладонями по его телу, делая лёгкий массаж. И ему приятно, и у меня возможность полапать его имеется… Чуть-чуть жамкаю, проверяя. Моё. Родное. – Ты тогда серьёзно сказал, что наигрался со мной?
Вижу, как в синих глазах вспыхивает недружелюбный и в то же время виноватый огонёк.
– Извини. Я не должен был говорить это...
Всё внутри скручивается в узел от напряжения. И от его слов, как от резкого рывка, узел развязывается. Дарит облегчение, спокойствие.
– Я сказал тебе их специально. Чтобы ты ненавидела меня и потом ни за что не вернулась в мою жизнь.
– Почему? – выдыхаю.
Легче становится. Намного.
Назар со мной не играет. И это для меня… главное.
– Чувствовал себя виноватым, – сжимает челюсти так крепко, что желваки гуляют по скулам. И даже в таком виде этот мужчина прекрасен настолько, что бесит. – Я был эгоистом. Хотел тебя до ужаса, привязал к себе. Счастья тебе желал, хоть и дать не мог того, что ты так жаждала… Но и отпустить не мог.
Закусываю губу. И мотаю головой.
Ну, хватит на него обижаться.
У нас ребёнок есть.
И, кажется… Скоро второй появится.
Потому что не понимаю, почему минуту назад мне хотелось расстегнуть штаны Назара, почувствовать мужчину в себе, а теперь я готова плакать и выть.
– И знал, что приду к тебе снова, а ты простишь меня.
Может быть…
Не знаю.
Я ведь сразу после известия о беременности хотела ему рассказать об этом. Обрадовать… И дальше…
Наверное, простила бы.
– Я тебя недостоин. Был, – на последнем слове усмехается. – А сейчас… Ну. Ты от меня уже никуда не денешься.
Тихо смеюсь.
– Видимо, уже нет…
Я не собираюсь ограничивать его общения с ребёнком. Нифига.
Тут уже совсем другое вырисовывается…