– Не был давненько, а помню о вас все время, Ирина Сергеевна. Дела разные. Несколько дней провел в городе у детей.
И под чай завязалась беседа. Говорили увлеченно, о разном. Любая тема находила отклик у собеседника, чувствовались неподдельный интерес к затрагиваемым вопросам и искренность в общении. Что-то вело этих людей.
Николай Игнатьевич был всегда очень рад встречам с этой женщиной. В такие моменты он не выглядел техническим протокольным судьей или статусным пенсионером-консерватором, а был порядочным, вежливым джентльменом и многознающим собеседником.
Нельзя было обойти тему убийства, но и задерживаться на ней тоже не хотелось.
– Ленка выдала мне кое-какие секреты о Федоре. Просила, на всякий случай, никому не рассказывать, хотя и обмолвилась, что вдруг это поможет следствию, – начала Ирина Сергеевна и продолжила:
– Федор однажды был очень пьян и рассказал Елене, как его когда-то спас, тогда еще участковый, Ворвуль. С чьей-то подачи Федор залез в богатую квартиру, хорошо ее обобрал, в том числе и сейф, который открыл ключом, который ему накануне вручил наводчик. Все бы обошлось, но воришка забыл в сейфе этот ключ. Вспомнил он об этом часа через два после ограбления и очень испугался, подумав об оставленных отпечатках. Не знаю, говорила мне Елена, в каких отношениях был Федор с участковым, но домушник обратился к Ворвулю, и тот все уладил. Ключи из сейфа исчезли. Понятно, к убийству этот случай не имеет никакого отношения. А вот то, что выйдя из тюрьмы, Боровой намекал Елене, что скоро все изменится и он ей предложит новую жизнь – интригующе настораживало, – закончила передавать чужие секреты Ирина Сергеевна.
Еще она сообщила, что очень плохо спала в ту злополучную ночь, так как у соседей напротив почти до утра слышалась какая-то возня, иногда громкий шум, разговоры, иногда выкрики.
– Очень интересная информация, – прокомментировал услышанное Николай Игнатьевич, а про себя подумал – надо бы спросить когда-нибудь Ирину про автомобиль. Ведь не спала же. И еще одно. Кто этот глава семейства с квартиры напротив? Мы знакомы, но я его совсем не знаю.
В предположениях и лабиринтах исследования сыщика-пенсионера любая информация о произошедших событиях воспринималась по своему, по его складу мышления. Она должна была укладываться в схемах, которые Руденко выстраивал, дополнять, совершенствовать его выводы. Но мог Николай Игнатьевич заглянуть и за пределы этого круга.
– Рад был вас увидеть. Спасибо за прием и интересную беседу, – улыбнулся Николай Игнатьевич, заглянув в глаза своей знакомой, но, не задерживая там взгляда, – в следующий раз, если примите, буду со своим гостинцем.