Рашид презрительно бросил взгляд в сторону пустующего офиса Барретта.
– Благодарю, дамы, за информативную беседу. А теперь я, пожалуй, отправлюсь на улицы Лос-Анжелеса за новым материалом. Удачной работы, – фоторепортер поправил сумку и покинул редакцию под ироничные взгляды журналисток.
– Ага, так мы и поверили, что ты ринулся снимать все подряд! Наверняка, побежал докладывать подружке о визите ее бывшего супруга, – с сарказмом отметила Таня.
– Да, ладно! – возмутилась Лана, – Вранье все это! Эмили, никогда не была замужем за Грегори Тейлором! Ты видела красотку, сопровождающую его? Чушь! Такой мужчина не стал бы обращать внимание на заурядную мышку! Желтая пресса и фейловые новости в интернете, не являются стопроцентным доказательством связи Тейлора и нашей мышки!
– Так, сплетницы, пошли прочь от моего стола!– терпение Моники лопнуло. – Займитесь работой, а не промыванием костей! Сил уже нет вас слушать!
Лана и Таня, насупившись, послушно отошли от владений грозной ассистентки Клайда Барретта и направились в комнату отдыха – пить кофе. Пока босса не было, они предпочитали расслабляться, нежели трудиться на благо общества.
– Эмили ему не под стать… – пробурчала Моника, роясь в кипе бумаг. – Может, тщеславный нарцисс не ровня нашей девочке?!
Ядовито-желтое такси, пропахшее благовониями, аромат которых въелся в обивку сидений, пересекало центральную часть города, приближаясь к Монтесито Хайтс. Лейла, раздраженно оглядывая сверкающие небоскребы Даунтауна, все больше убеждалась в том, что ошибочно записала адрес. Грегори вскользь упомянул, что бывшая поселилась где-то на побережье, но автомобиль продолжал нестись по заполненным транспортом улицам, настойчиво отдаляясь от океана, словно издеваясь над женщиной. Лейла сдержанно обратилась к водителю, изъявив желание вернуться назад в Малибу. Она зря потратила время, и это бесило женщину. Добродушный усатый индус, всю дорогу подпевавший исполнителям, чьи голоса доносились из радиоприемника, согласно кивнул и направил автомобиль в сторону Чайнатауна, намереваясь объехать пробку.
Лейла готова была придушить певца-самоучку, завывание которого вызывало головную боль. Убийство смертного принесло бы ей самоудовлетворение и в то же время ознаменовало бы конец ее короткой свободе. Нет, Лейла должна держать себя в руках, пока проклятье не спадет и она не обретет безграничную волю.
«Я успею насладиться тишиной. Позже. Когда Грегори добровольно отпустит меня»,– утешение было единственным лекарством в данную минуту.
Автомобиль повернул на Северный Бродвей, и Лейла почувствовала, как по гладкой коже заскользили холодные мурашки. Она недоуменно взглянула в окно. Такси проезжало по улице, вдоль которой теснились рестораны азиатской кухни и компактные магазины. Чем глубже машина внедрялась в Чайнатаун, тем явственней ощущалось покалывание по телу Лейлы.