Мы переложили Уилла на топчан, протёрли всё его тело виски и текилой и после этого поменяли ставшую грязной простынь на новую. Дохляк не приходил в себя. Доктор, если его можно было так назвать, вновь взглянул на зрачок раненного и скорбно покачал головой:
– Почти не реагирует. Боюсь, что мы уже не сможем ему помочь.
Ева Мария, словно волчица, накинулась на врача:
– Хватит болтать! Давай уже делай, что можешь! Или ты только бухать умеешь?
Пьянь согласно покивал головой и взял из моих рук иголку с ниткой. Это была страшная картина рукоделия. Никогда в жизни не хочу вновь увидеть подобное. Штопать нашего хакера пришлось со всех сторон. Он был так плох, что даже не стонал. Обработав раны виски и заклеив их пластырями, мы замотали Маркса бинтами до такой степени, что теперь он больше напоминал мумию. Доктор вновь покачал головой:
– Ему срочно нужна плазма, кровь, антибиотики, аппарат искусственной вентиляции лёгких и всё остальное, что есть в отделении реанимации. Иначе…, – он обвёл нас предельно серьёзным взглядом и добавил почти трезвым голосом: – Время идёт на минуты.
Ева сжала губы, напрягла брови и затрясла сжатыми кулачками.
– Надо что-то делать! Придумайте, как его спасти! Давайте отправим его в больницу.
– Ева, ты же понимаешь, что будет дальше, – Джонатан вновь спокойно стал обрисовывать ситуацию. – Врачи обязаны сообщить полиции, а вся полиция лижет обувь Муленбергам. Он дольше не проживёт, если мы его отправим в госпиталь.
– Что же делать?
– Вот если бы вы имели средства, – пьяница снова начал прощупывать пульс больного, – то я бы мог поместить его в частную клинику к своему другу. За хорошие наличные он никому ничего не сообщит.
– Сколько надо? – моментально слетел с моих губ вопрос.
Я, конечно, очень люблю деньги, но в данный момент мне не было дела до этой любви. Если надо будет отдать всё, что у нас есть – я заранее согласна.
– Это будет стоить не меньше ста тысяч баксов, – ещё более трезвым голосом произнёс врач.
Далее мы действовали предельно быстро. Дали ему деньги, вызвали такси и аккуратно, не суетясь, вынесли по тёмным лабиринтам подземелья завёрнутое в простыню тело Маркса. На заднем дворе возле знакомого мусорного бака загрузили его в тачку и помахали вслед рукой, в большой надежде, что видим Уилла не в последний раз. Слава богу, что во время эвакуации новоявленного супермена, нам не встретились бандиты. Какое счастье!
Без лишних слов мы вернулись в каморку Джо. Все были сосредоточены и не смотрели друг другу в глаза. На меня вообще никто не обращал никакого внимания. Как будто Стэна Булка не существовало. Но это не угнетало. Даже наоборот, меня охватило возбуждение и какое-то непонятное веселье. Было легко и радостно на душе. Почему? Не знаю, но эта лёгкость разлилась по телу тогда, когда я твёрдо решил, что обязан сегодня совершить подвиг. Да, подвиг. Мне не страшны были ни зомби, ни Муленберги, ни многочисленные бандиты с пистолетами, автоматами и пулемётами. Плевать я на них хотел. Сегодня я докажу своей пампушечке, что она сделала правильный выбор в своей жизни, когда полюбила меня. Нет, нет, нет, она права. Я вёл себя, как последний урод. Лиз лучшая женщина на земле: красивая, смелая, справедливая, принципиальная. Я готов сдохнуть! Но сдохнуть обязательно так, чтобы перед смертью она целовала меня, говорила ласковые слова, чтобы восхищалась моей смелостью и героизмом. Она поймёт, что я не слизняк. Я докажу, чего бы мне это не стоило. Соратники тихо сидели на диване, а я всё время скакал, ходил и подпрыгивал перед ними. Невероятный клубок энергии поселился в моём теле и не позволял остановиться даже на миг. Мне не терпелось выплеснуть этот необычайно мощный энергетический сгусток на наших врагов. Хотелось бить их, душить, кусать, пинать, рвать и метать. И делать это так остервенело, пока никого не останется на моём пути.